– Как вы думаете? – добавил король. – Уговорю я его, чтобы не запрещал мне взять Соньку?

Задумался Ястжебец и шепнул ему, понизив голос:

– Пожалуй, только тем, что пригрозите ему женой от римского короля.

А после маленькой паузы доверчиво добавил:

– Вы пошлите его, чтобы увидел Соньку и рассудил, пригодна ли она для роли вашей жены; доверьте ему дело. Он отказаться не сможет, поедет. Кто знает, может склонится сам, или Витовт сумеет его склонить на свою сторону.

Разговор с епископом на этом окончился. Он встал, король также поднялся со стула и подошёл к нему. Тихо склонившись к его уху, он начал шептать:

– Не будьте против, не отравляйте последних дней моих. Вреда я вам не делал, не будьте мне врагами.

– Король, – подхватил Ястжебец, – мы все вас любим, и именно эта любовь велит нам предостерегать…

– Поговорите насчёт меня со Збышком, – не давая докончить, произнёс Ягайлло и проводил его до двери. – Скажите ему, что доводить меня до греха не должен… хочу иметь жену и семью; я один, один!

Епископ поклонился и, словно ему не терпелось уйти от настояний, как можно скорее переступил порог.

Когда это происходило, Цебулька сидел в стороне, не показываясь, не давая знать о себе, смотрел и слушал. Ни прибытие Олесницкого, ни посещение епископа не ушли от его глаз.

Поздно ночью, когда король уже лежал в своей кровати в спальне и только ночная лампада, зажённая в её углу, освещала комнату, Ягайлло отправил за Цебулькой одного из своих каморников, которые спали у его двери.

Обоим потом велел удалиться прочь в сени.

Писарь на цыпочках, осторожно подошёл прямо к королевской кровати. Ягайлло, опершись на одну руку, ожидал его.

– Завтра езжай обратно, – сказал он беспокойно, – письма не нужно, скажи Витовту, что я принимаю Соньку из его рук, а что паны на это скажут, рады будут, аль нет, меня не волнует!

Это слово он произнёс с необычной силой.

– Но этим короликам нужно хоть показать, что они тоже что-то могут! Я своё учиню, а их должен приласкать. Поэтому сразу пошлю туда Збышка на смотрины, чтобы увидел Соньку и сказал, какой она будет королевой. Пусть Витовт примет Збышка и привлечёт на свою сторону, пусть приласкает.

Здесь король очень понизил голос:

– В его лагере будет человек с моей руки, который скажет мне правду. Понимаешь?

Он сделал жест рукой.

Цебулька стоял со склонённой головой.

– Отнесите привет своему пану, – прибавил король, – и скажите ему спасибо, а будет из его племянницы хорошая жена, отблагодарю его – и буду любить её… и рай ей здесь сделаю… и превознесу, как ни одну не превозносил.

Сказав это, король, который никогда ни посла, ни гостя без подарка не отпускал, схватил со стола дрожащей рукой приготовленный уже кошелёк и, смеясь, дал его Цебульке, который обнимал и целовал его колени.

– Чтобы тебе в дороге было не слишком тяжело, я приказал дать коня из моей конюшни. Езжай с Богом!

III

Одним зимним утром кортеж, состоящий из нескольких десятков всадников и ведущий за собой несколько карет, показался в воротах Вильна и, привлекая по пути любопытных граждан из домов, направился прямо к замку.

По тогдашнему обычаю, все ехали на конях, потому что, хоть кареты и крытые повозки использовались, они служили исключительно для больных, женщин и немощных старцев.

Все, не исключая духовенства, совершали путешествие верхом, устыдившись приказать везети их в каретах и санях, которые служили только для тяжестей.

Збышек из Олесницы также со своей свитой ехал верхом из Кракова в Вильно, а его шатры и вещи везли повозки.

Король под тем предлогом, чтобы двору посла добавить великолепия, несмотря на сопротивление Збышка, нескольким своим каморникам велел присоединиться к слугам.

Пробощ Св. Флориана без особой охоты предпринял это путешествие, против убеждения и своей воли, сдаваясь на просьбы Ягайллы, а в конце концов он предпочитал уже брак с русинкой, чем какую-либо связь с хитрым, коварным, опасным королём Римским, который, узнав слабость Ягайллы и его мягкое сердце, рассчитывал, что сумеет его задобрить.

Всё-таки влияние Витовта через племянницу, хотя неприятное польским панам, можно было ослабить наиболее эффективным сопротивлением и бдением… Значит, король должен был заключить этот четвёртый брак, против которого были все; в конце концов уж предпочитали Соньку, чем вдову Чешского короля либо другую родственницу Сигизмунда.

Время обещанного прибытия Олесницкого в Вильно не было назначено, поэтому его там не ожидали, но в замке гость никогда не был неожиданным. Из Руси постоянно прибывали князья, заезжали заискивающие перед Витовтом крестоносцы, готовые даже служить ему в его походах на Русь; приезжало и много польских панов, ища у Витовта защиты.

Прежде чем кортеж Олесницкого от городских ворот добрался до замковых, там о нём уже знали, а служба имела приказы назначить комнаты и принять гостя с большим почётом.

Быстрые глаза литовского князя уже давно открыло в Збышке будущего владыку и управляющего польскими делами. Привлечь его на свою сторону, идти с ним вместе – было единственным желанием Витовта. Но Олесницкий ещё лучше знал двоюродного брата своего пана, чем тот его. Он знал, что в нём было столько же железной воли, сколько их не хватало Ягайлле; и что князь уже выдал намерения отсоединить Литву, сделать её самостоятельной и захватить земли на Руси, опасные для Польши.

Витовт, пан Новогрода и Пскова, великий князь всей Литвы, разрывая узы, которые связывали его с Польшей, соединясь с крестоносцами, мог готовить ей погибель.

Сопротивляться всему, что эту мощь могло укрепить, было для Олесницкого первой обязанностью.

Едва он въехал в замок, его тут же приветствовал князь. Когда Олесницкий снял дорожную одежду, его позвали к накрытому столу.

Князь знал о цели посольства, но в первые минуты навязываться ему со своей Сонькой не годилось. Он один принимал гостя, сперва спросив о здоровье короля, который, как обычно, был уже на объезде страны, а скорее лесов, и направлялся в Люблин и Сандомир, откуда хотел попасть на Русь.

Не было такого короля, который бы двигался живей Ягайллы и неустанно во всех землях и городах по очереди стоял лагерем. Чуть ли не каждый год видела его Русь, Великопольша, Мазовия, Сандомирские земли и часто съезды шляхты созывали в маленькие местечки, чтобы с ближайшей охоты ему легче было на них приехать.

Только война или какая-нибудь важная цель могли внезапно вырвать Витовта из Вильна и из любимых Трок, король Польский был настоящим кочующим королём,