Молодожены поселились в трехэтажном каменном доме, нанятом за 3000 рублей у генерал-адмирала Апраксина (дом этот находился на месте Салтыковского подъезда нынешнего Зимнего дворца).

Карл Фридрих принадлежал к весьма разветвленной Ольденбургской династии, к ее младшей Гольштейн-Готторпской линии, был правителем сразу трех маленьких княжеств — Гольштейна, Готторпа и Шлезвига. Уже не первый век гольштейн-готторпские князья лавировали между Швецией, Данией и Германией, пытаясь сохранить территориальную целостность и, по возможности, продвинуть одного из своих отпрысков на шведский или датский престол, на которые они теоретически тоже имели права. При таком положении дел каждый младенец мужского пола, родившийся в этой семье, являлся той пешкой, которая потенциально могла пройти в ферзи. К тому же союзом с Россией Карл Фридрих значительно укрепил свои позиции.

Но — вот незадача! — в 1721 году Дания закрепила в международном договоре передачу герцогства Шлезвиг с его важнейшими портовыми городами на Балтийском и Северном морях по наследству вместе с датским королевским престолом. В 1725 году императрица Екатерина начала готовиться к войне за возвращение Шлезвига своему зятю. Однако приготовления вскоре сошли на нет — забеспокоилась Англия, а с ней приходилось считаться даже российской монархине. 6 мая 1727 года императрица скончалась, наследником провозгласили сына царевича Алексея и Софии Шарлотты, Петра II. Ему тогда исполнилось 12 лет, и ввиду его малолетства назначили регентский совет в состав которого, в числе прочих, вошли Карл Фридрих и цесаревны Анна и Елизавета. Но пока для малолетнего Петра строился дворец на набережной Невы рядом с дворцом Меншикова и в невесты царевичу предназначалась дочь Меншикова — Мария. «Полудержавный властелин» недолюбливал Карла Фридриха и в конце концов вынудил «загостившегося» герцога и его супругу уехать из России.

25 июля 1727 года супруги отплыли в город Киль, а 10 (21) февраля 1728 года в Кильском замке на свет появился сын Анны и Карла Фридриха, которому при рождении дали имя Карла Петра Ульриха. Рождение наследника отмечалось пышными торжествами. Но, к сожалению, желая полюбоваться фейерверком, едва оправившаяся от родов Анна Петровна неосторожно открыла окно. Фрейлины умоляли ее поберечь себя, Анна только рассмеялась и сказала: «Мы, русские не так изнежены, как вы», но она ошиблась. 4 мая 1728 года герцогиня скончалась от горячки.

Тело ее после смерти забальзамировали, и Анну похоронили на родине — в Петропавловском соборе, неподалеку от могилы отца. «Ее сокрушила тамошняя жизнь и несчастное супружество», — отмечает в своих «Записках» Екатерина.

Анна Петровна скончалась в возрасте 20 лет. Ее младшая сестра Елизавета прожила долгую жизнь, стала императрицей и просидела на троне двадцать лет — и это не худшие годы для России. Но была ли она счастливее?

Герцог Лирийский, увидевший юную Елизавету, составил о ней такое впечатление: «Принцесса Елисавета, дочь Петра I и царицы Екатерины, такая красавица, каких я никогда не видывал. Цвет лица ее удивителен, глаза пламенные, рот совершенный. Шея белейшая и удивительный стан. Она высокого роста и чрезвычайно жива. Танцует хорошо и ездит верхом без малейшего страха. В обращении ее много ума и приятности, но заметно некоторое честолюбие».

Елизавета Петровна.

А вот какой увидела Елизавету в зените ее славы и могущества другая принцесса — София Августа Амалия Фредерика Ангальт-Цербстская, супруга великого князя и наследника престола Петра Федоровича, получившая в России имя Екатерины Алексеевны: «На другой день… мы пошли в палатку к Императрице и застали ее с управителем… на которого она в ту минуту бранилась… Управитель стоял бледный и дрожал; Императрица не щадила бранных слов и была в исступлении от гнева… Разгневавшись, она обыкновенно начинала делать намеки, на кого ей вздумается, и чем дальше, тем яснее, причем произносила слова чрезвычайно быстро. Между прочим она говорила, что ей очень хорошо известно, как нужно управлять имением, что она научилась этому в царствование Императрицы Анны, что, не получая больших доходов, она не позволяла себе роскошничать, и не делала долгов, боясь погубить свою душу, что если бы она в то время умерла с долгами, то никто не стал бы платить за нее, и душа ее пошла бы в ад, чего она не хотела; что для этого, будучи у себя дома и запросто, она нарочно ходила в самом простом костюме, в сереньком платье и белой тафтяной кофте, этим делала экономию и никак не позволяла себе наряжаться в богатое платье в деревне или в дороге. Это уже явно относилось ко мне и потому что на мне тогда было лиловое с золотом платье. Я проглотила пилюлю. Мы все не смели вымолвить слова; Императрица чрезвычайно раскраснелась, и глаза у нея сверкали от гнева. Шут ее Аксаков положил конец этой диссертации, продолжавшейся с лишком полчаса. Он вошел в палатку и поднес ей в шапке маленького ежа. Императрица подошла посмотреть, громко вскрикнула, промолвив: настоящая мышь! и опрометью убежала во внутренность палатки: она смертельно боялась мышей».

Что же произошло? Что превратило прекрасную, полную энергии, задора и лукавства девушку в брюзгливую и склочную старуху, смешную и страшную одновременно?

Правление императрицы Екатерины I не было ни долгим, ни славным. Большую часть его она провела, пьянствуя со своей придворной дамой Настасьей Голицыной. То, что при жизни Петра было лишь кратким и редким развлечением, стало после его смерти потребностью. По-видимому, Екатерина была искренне и глубоко привязана к своему «старику» и с готовностью сошла за ним в могилу. Но перед этим она успела поучаствовать в торжественном открытии Петербургской Академии наук и тем хотя бы отчасти оправдала ожидания, возложенные теми, кто видел в ней наследницу Петра. Верным сторонником и помощником несчастной императрицы оставался Александр Данилович Меншиков. Перед смертью Екатерина написала в завещании: «Цесаревнам и администрации вменяется в обязанность стараться о сочетании браком великого князя с княжною Меншиковою». Светлейший уже видел свою дочь Марию следующей императрицею и думал, что будущее его и его семьи обеспечено. На самом деле никто не мог предсказать капризов истории. Уже через год после того, как умерла Екатерина, а юный Петр взошел на престол, Меншиков и его семья отправились в ссылку. Теперь наибольшее влияние на Петра оказывал московский боярский род Долгоруких, а именно — молодой, 22-летний Иван Алексеевич Долгорукий, сестру которого Екатерину в 1729 году объявили государыней-невестой и обручили с царем. И снова столь тщательно составленные планы в одночасье пошли прахом. Юный Петр II умер от оспы, а Долгорукие отправились в Сибирь.

Жена английского посланника леди Джейн Рондо писала домой: «Все семейство Долгоруких, в том числе и бедная «императрица на час», сослано. Их сослали в то самое место, где живут дети Меншикова. Так что две дамы, которые одна за другой были невестами молодого царя, имеют возможность встретиться в ссылке. Не правда ли, хорошенький сюжет для трагедии? Говорят, детей Меншикова возвращают из ссылки, и та же охрана, что сопровождает туда Долгоруких, будет сопровождать обратно Меншиковых. Если это правда, то это великодушный поступок, так как их отец был столь непримиримым врагом нынешней царицы, что даже лично оскорблял ее своим поведением и высказываниями.