Поначалу Елизавета жила в селе Покровском под Москвой. Там она гуляла и пела с деревенскими девушками, охотилась на зайцев в Александровской слободе, каталась на коньках и была внешне весела и беззаботна, но ни на секунду не забывала о том, что для Анны она — соперница и угроза. И когда Анна вызвала ее в Петербург, Елизавета не сомневалась, что это решение породили не только и не столько родственные чувства, сколько желание держать потенциальную заговорщицу поближе к себе. Одно время Анна планировала выдать Елизавету за… шаха Ирана Надира, но потом отказалась от этой идеи. Однако принцесса понимала, что все время ходит по лезвию ножа. Малейшая ошибка, одно неосторожное слово — и Елизавету ждал насильственный постриг в монастырь. И продолжалось это более десяти лет. Но все же молодость брала свое. Елизавета познакомилась с красивым малороссом — певчим Алексеем Разумовским — и влюбилась в него. Юный возлюбленный стал одним из участников заговора, который должен был освободить Елизавету и привести ее на трон ее отца. Вместе с ним в заговоре участвовали лейб-медик Иван Герман Лесток, а также братья Александр и Петр Шуваловы и граф Михаил Илларионович Воронцов.

О созревающем заговоре никто не подозревал. Английский посол Финч писал своему правительству: «Елизавета слишком полна, чтобы быть заговорщицей». В то же время французский посланник маркиз де Шетарди помогал заговорщикам деньгами, так как считал, что такая смена власти в интересах его страны. На деньги Шетарди Елизавета подкупила солдат и офицеров Преображенского полка. Она немало времени проводила в казармах, разговаривала с солдатами запросто, звала их «дети мои», крестила их новорожденных и щедро раздавала деньги. К тому же преображенцы чтили память Петра и ненавидели «немцев», пришедших к власти при Анне Иоанновне. Елизавета могла на них положиться.

Но вот в 1740 году Анна Иоанновна умирает, и трон переходит… нет, не к дочери Петра, а к совсем другой женщине. К принцессе Елизавете Екатерине Кристине Мекленбург-Шверинской. Чтобы понять, кто она и почему ее предпочли Елизавете, придется отступить немного назад.

У царя Ивана V Алексеевича и царицы Прасковьи Федоровны Салтыковой была еще одна дочь, Екатерина, — старшая сестра императрицы Анны Иоанновны, племянница и крестница императора Петра I. Мы уже встречались с ней в Измайлове, где парадные портреты ее и ее сестры писал голландский живописец Корнелис де Брюйн, видели и в траурной процессии, сопровождавшей гроб Петра.

Мать очень любила ее и ласково звала «свет-Катюшкой». В отличие от замкнутой Анны, «свет-Катюшка» выросла живой, общительной и немного легкомысленной девушкой, обожавшей танцы, катания и прочие развлечения. Ей сильно досаждала полнота, и по рекомендации Петра она пыталась поститься и ограничить себя во сне, но могла продержаться лишь несколько дней.

В январе 1716 года Петр выдал «свет-Катюшку» за герцога Мекленбургского — господина еще одного северо-германского княжества, соседнего с Голштинией и Шлезвигом.

Свадьба получилась не совсем добровольной: герцог хотел жениться на овдовевшей к тому времени Анне и присоединить к своим владениям герцогство Курляндское. Однако Петр настоял на том, чтобы невестой стала Екатерина, и герцогу пришлось подчиниться. Пикантная подробность: в то время как герцог сватался к царским племянницам, еще жива была его первая супруга, немка София Гедвига, урожденная принцесса Нассау-Фрисландская, с которой он даже не успел развестись, но уже выгнал из дворца, так как они решительно «не сошлись характерами».

Со второй женой у герцога тоже не получилось семейной идиллии. Царица Прасковья Федоровна жаловалась Екатерине Алексеевне на зятя: «Прошу у вас, государыня, милости, — писала она 23 апреля 1721 года, — побей челом царскому величеству о дочери моей, Катюшке, чтоб в печалех ее не оставил в своей милости; также и ты, свет мой, матушка моя невестушка, пожалуй, не оставь в таких ее несносных печалех. Ежели велит Бог видеть В Вство, и я сама донесу о печалех ее. И приказывала она ко мне на словах, что и животу своему не рада… приказывала так, чтоб для ее бедства умилосердился царское величество и повелел бы быть к себе…».

«…Сердечно соболезную, — отвечал Петр, извещенный о бедах племянницы. — Но не знаю, чем помочь? Ибо ежели бы муж ваш слушался моего совета, ничего б сего не было; а ныне допустил до такой крайности, что уже делать стало нечего. Однако ж прошу не печалиться; по времени Бог исправит и мы будем делать сколько возможно».

Однако в должное время герцогиня известила Екатерину Алексеевну: «Примаю смелость я, государыня тетушка, В. В-ству о себе донесть: милостию Божиею я обеременила, уже есть половина. И при сем просит мой супруг, тако же и я: да не оставлены мы будем у государя дядюшки, тако же и у вас, государыня тетушка, в неотменной милости. А мой супруг, тако же и я, и с предбудущим, что нам Бог даст, покамест живы мы, В. В-ству от всего нашего сердца слуги будем государю дядюшке, также и вам, государыня тетушка, и государю братцу царевичу Петру Петровичу, и государыням сестрицам: царевне Анне Петровне, царевне Елисавете Петровне.

А прежде половины (беременности) писать я не посмела до В. В-ства, ибо я подлинно не знала. Прежде сего тако-же надеялася быть, однако же тогда было неправда; а ныне за помощию Божиею уже прямо узнала и приняла смелость писать до вас, государыня тетушка, и до государя дядюшки, и надеюся в половине «ноемврии» [ноября] быть, еже Бог соизволит».

Екатерина немного ошиблась с подсчетами — только 7 декабря 1718 года она родила дочь Елизавету Екатерину Христину Можно представить, какой радостью было это известие для бабушки и как тревожно ей было за дочь и внучку Когда девочка немного подросла, Прасковья Федоровна стала посылать ей трогательные письма, в которых обращалась к ней «Друг мой сердечный внучка!» и «Внучка, свет мой!» и рисовала на бумаге свои глаза, потому что «бабушка твоя старенькая хочет тебя, внучку маленькую, видеть».

Поскольку отношения в герцогской семье не налаживались, а бабушка (пожалуй, первый раз в жизни) проявила недюжинную настойчивость, в 1722 году Екатерина Ивановна вместе с четырехлетней дочерью приехала в Москву погостить, да так и загостилась навсегда.

* * *

Старушка-царица успела порадоваться встрече с внучкой, но скоро — уже в 1723 году — умерла. Поскольку у Анны Иоанновны не было своих детей, корону должна унаследовать дочь Екатерины — как потомок старшей линии наследования, внучка царя Иоанна. Для этого она приняла православие и новое имя — Анна Леопольдовна. (Анной бывшую Елизавету Екатерину Кристину назвали в честь тетки.) Вскоре Екатерина умерла и похоронена рядом с матерью в Александро-Невской лавре.

Анна Леопольдовна.

Джейн Рондо пишет в Британию: «Дочь герцогини Мекленбургской, которую царица удочерила и которую теперь называют принцессой Анной, — дитя, она не очень хороша собой и от природы так застенчива, что еще нельзя судить, какова станет. Ее воспитательница — во всех отношениях такая замечательная женщина, какую, я полагаю, только можно было сыскать…