мой, закончится в скором времени, и Сенат падет. От твоего выбора зависит твое будущее.

Адор.

– Ты собираешься купить меня?

Кариостро.

– Мне кажется, я уже купил тебя.

Адор.

– Это ты так думаешь.

Кариостро.

– Я сейчас же могу под анонимным ником отправить в Сеть компромат на тебя, но тогда ты не сможешь увидеть поражения Сената. Что там делают у вас с предателями в режиме военного времени?

Адор.

– Расстрел без суда и следствия.

Кариостро.

– Вот видишь. А так я даю тебе шанс для новой жизни.

Адор задумывается над предложением Кариостро, затем отвечает неаболурианцу.

Адор.

– Перекидывай координаты.

Кариостро.

– Они уже на твоем голографе.

Голограмма неаболурианца исчезла. Сразу после этого голограф Адора пискнул. Он принял входящее сообщение.

Тверку. Дождь. Вечер.

Не так давно планета Тверку присоединилась к захваченным неаболурианским флотом планетам. На этой планете неаболурианцы повели себя как на многих других захваченных ими планетах: принялись грабить и убивать. Помимо этих двух занятий неаболурианцы сгоняли жителей поселков и городов в наспех построенные бараки. Так на каменной планете Тверку впервые появились концлагеря.

Узники лагерей – мужчины, женщины и дети – работали день и ночь во славу Неабулии. Они извлекали из шахт ценные породы нужного для кораблей металла. Строили двигатели и мелкую технику для решающего наступления неаболурианской армии и флота. Бывали и те, кто заболевал или находился при смерти. С такими разбирались на месте, отправляя их в утиль. Неаболурианцам не нужна ноша в виде больных, старых и немощных существ. Им были нужны чернорабочие, которые за слабое подобие еды и несколько часов отдыха выполнят всю черную работу. В первое время в лагерях подавлялось множество бунтов, каждый бунт ознаменовал собой новые смерти. Всех зачинщиков расстреливали без суда и следствия, а на следующий день весь лагерь строили в несколько колонн для показательной расправы. Называли несколько сотен первых попавшихся номеров – у узников лагеря не было имен, был лишь номер – и вышедших существ приговаривали к самой жестокой казне, а именно: сожжение, замуровывание заживо, разрывание хищниками из здешней фауны и четвертование.

Весь лагерь смотрел на эту казню и каждого, кто посмел отвернуться или закрыть глаза ждала подобная участь. Надсмотрщики специально бродили по рядам, вычисляя нарушителей. Нередко они ради забавы отдавали под суд первое встречное существо. Или же они делали это специально. Возле женщин с детьми неаболурианские надсмотрщики стояли дольше обычного. Они с радостью смотрели как женщины пытаются не дать отвернуться или закрыть глаза своим детям, нарочно заставляя смотреть их на жестокие казни. Несколько раз шутки ради те же надсмотрщики заставляли ребенка смотреть на смерть матери, выводя его в первые ряды, а потом или отправляли его на ту же казнь, или позже забивали насмерть специальными дубинками с гвоздями на конце. Иногда бывало, что мать заставляли смотреть на то, как оголодавшее животное пожирает ее ребенка или на то как он, вопя от страха и боли, горит заживо, пригвождённый к столбу.

После нескольких таких казней бунты и митинги прекратились, а бедные узники лагеря работали день и ночь, сменяя друг друга на небольшой перерыв. Сами бараки были огорожены большим забором, а на углах расположились сторожевые башни с неаболурианскими стражниками, важно восседающими над их рабами, держа каждого на мушке пулеметов.

Личный корабль Рейкана приземлился неподалеку от лагеря. Самого Рейкана и Пилату приветствуют командир лагеря и капитан надсмотрщиков. Небрежным взмахом руки Рейкан отдает приказ вернуться к своим обязанностям. Вместе с Пилату он совершает самостоятельную прогулку по территории лагеря. Пилату смотрит на бараки, на наносящих побои надсмотрщиков.

Пилату.

– Не нравятся мне эти действия.

Рейкан.

– Лорд Сиро думает, что так мы наведем страх на всех живых существ в наших системах.

Пилату.

– Ты согласен с ним?

Рейкан.

– Я никто против его мудрости.

Пилату.

– Ты слишком зомбирован мышлением лорда Сиро, впрочем, как и все остальные падшие.

Рейкан.

– Ты что-то имеешь против лорда Сиро?

Пилату.

– Скорее против его режима. Он решил выполнить предназначение Верховного Лорда Ниро, но сейчас он перегибает палку.

Рейкан.

– С каких пор в тебе поселилось семя сомнения?

Пилату.

– Тверку не первая планета, на которой устроен концлагерь. Сиро дал неаболурианцам свободу действий. Они применяют Кар-Рихсу ко многим расам.

Рейкан.

– У меня есть данные, что неаболурианцы истребляют инакомыслие, зачисткой целой расы они не занимаются.

Пилату.

– А если вся раса целиком мыслит иначе?

Рейкан.

– На одну расу в галактике станет меньше.

Пилату.

– Мы деградировали. Мы стали другими. Изменились наши принципы. Мы собирались стать властителями галактики, но не таким путем. Мы должны были сами захватить галактику, а не прибегать к помощи неаболурианцев. Нынче основные принципы падших забыты нашим лордом Сиро.

Рейкан.

– Тебя тревожит, что неаболурианцы проявляют жестокость к другим расам. Так вспомни, каким будет наш шаг после победы над Сенатом. Мы будем героями для всех систем. Мы подчиним себе остатки флота неаболурианцев и установим свой контроль над галактикой.

Пилату.

– Останется разобраться со стражами.

Рейкан.

– Разберемся. Я хочу проверить мощность оружия.

Пилату.

– Рано. Выстрел из оружия должен произойти в нужный момент.

Рейкан.

– Ты останешься здесь?

Пилату.

– Нет. Я насмотрелся этого ужаса. Я отправлюсь на Дзяко и попробую убедить лорда Сиро повлиять на неаболурианцев.

Рейкан.

– Ты стал слишком мягким.

Пилату.

– Нет. Просто я против такого отношения к гражданским. Жалко, что ты не поддерживаешь моего мнения.

Пилату развернулся и направился в сторону корабля Рейкана.

Дзяко. Храм падших. Покои лорда Сиро. Ночь.

Пилату проходит в покои лорда Сиро. Тот стоит у окна. Он поворачивается к Пилату.

Сиро (Пилату)

– Я слышал, ты критически относишься к моей стратегии.

Пилату.

– Я признаю ее оригинальность и ее победу, но я не признаю истребления рас.

Сиро.

– Ты проникся душевностью ко всем расам, населяющим нашу галактику.

Пилату.

– Я думаю, они не заслуживают истребления.

Сиро.

– Мы истребляем только тех, кто против нашего режима.

Пилату.

– Они против режима неаболурианцев. Но не против нашего. Они даже не знают о нас. Если мы потом придем как освободители, то зачем нам их истреблять.

Сиро.

– Чем меньше живых существ, помнящих, что такое свобода, тем лучше. Я собираюсь вывести новый вид: он не будет разделен на расы, он будет единым, и главной целью его будет служение нам. Но для этого надо истребить всех тех, кто еще помнит о свободе.

Пилату.

– Лорд Ниро не хотел для нас такого исхода.

Сиро.

– Откуда ты знаешь, что он хотел. Лорд Ниро жил 5000 лет назад, тебе вряд ли известны его планы.

Пилату.

– Я читал его