XXI. Обжечься воспоминанием

Геракл с Герионом сходили в видеопрокат.

Полная луна гонит быстрые облака по холодному небу. Они вернулись,

споря.

Тебе не по себе не от снимка а от того что ты не понимаешь что такое фотография.

От фотографии в принципе не по себе, сказал Герион.

Фотография – это игра с отношениями восприятий.

Да именно.

Но это и без фотоаппарата происходит. Вот например звезды.

Хочешь сказать

что никаких звезд на самом деле нет? Некоторые есть а некоторые погасли

десять тысяч лет назад.

Я в это не верю.

Как это не веришь, это общеизвестный факт. Но я же их вижу. Ты видишь воспоминания.

Мы об этом уже говорили да?

Герион пошел на заднее крыльцо вслед за Гераклом. Они сели на разные концы дивана.

Ты знаешь как далеко от нас некоторые звезды?

Я просто не верю. Пускай кто-нибудь дотронется до звезды и не обожжется.

Покажет палец и скажет, Просто воспоминанием обжегся!

вот тогда я поверю. Ладно забудь о звездах а звук, ты же видел как лесорубы валят лес.

Я не хожу в лес смотреть на лесорубов.

Всё я сдаюсь. Это было бы очень холодно. Что? Было бы очень холодно, повторила

бабушка, сидевшая на качелях.

Смотреть на лесорубов? Ожог памяти. А. Она права. Да она права она

однажды обожгла легкие

и это было холодно и не говори обо мне в третьем лице когда я здесь.

Прости.

Вы обожгли легкие в Аиде? Нет я обожгла легкие в Пиренеях я

ездила в Сент-Круа фотографировать лыжников

это получается была зимняя Олимпиада 1936 года там выступал Грушенк ты знаешь

Грушенка? В общем неважно он был очень быстрый

фотографию на которой он в этих своих невероятных ярко-красных штанах

журнал «Лайф» купил у меня за тысячу долларов.

В 36-м это были большие деньги. Очень мило с твоей стороны но это и сейчас большие деньги –

за фотографию. Отец Геракла

(она махнула рукой в сторону дивана, но Геракл уже вернулся в дом)

не заплатил мне и половины этого за «Красное терпение» –

ты ведь видел «Красное терпение» да? Зря он повесил его в кухне

там слишком темно

все конечно думают что это черно-белая фотография сейчас уже никто не умеет

смотреть на фотографии.

Нет я видел лаву, это же лава? Конечно да ты имеешь в виду в верхней части вулкана.

Нет я имею в виду в нижней части

фотографии на стволе одной из сосен маленькие красные капельки как кровь.

А да молодец красные капельки

моя подпись. От этой фотографии становится не по себе. Да. Но почему?

«Весельем этим страх преображен».

Кто это? Йейтс.

Где Йейтс увидел вулкан? Думаю он говорил о политике. Нет

мне кажется это не то что я имею в виду.

Ты имеешь в виду тишину? Но все фотографии беззвучны. Не глупи это

как сказать что все матери

женщины. А разве не так? Конечно но это ничего тебе не дает. Вопрос

в том как они это используют – учитывая

ограничения которые накладывает форма – Твоя мама живет здесь на острове? Я не хочу

говорить о моей маме.

Ну что ж. Значит тишина. Геракл появился из двери в кухню.

Перелез через спинку дивана

и, опустившись на него, вытянулся во всю длину. Твоя бабушка объясняла мне

как важна тишина, сказал Герион.

Не сомневаюсь, ответил Геракл и повернулся к ней. Уже поздно ба хочешь лечь?

Не могу уснуть ангел мой.

Нога болит? Могу помассировать тебе лодыжки. Давай отнесу тебя.

Геракл стоял перед ней,

он поднял ее на руки, как снег. Герион увидел, что ноги у нее разной длины,

одна была направлена вверх, другая вниз и назад.

Спокойной ночи дети, громко сказала она своим голосом, похожим на старые угли.

Пусть Господь пошлет вам сны.

XXII. Миска для фруктов

Герион открыл дверь с москитной сеткой и увидел маму за кухонным столом.

Он вернулся из Аида на автобусе. Семь часов в дороге. Большую часть пути он проплакал.

Хотел пойти прямиком в свою комнату

и закрыть дверь, но увидел маму и сел. Руки в карманах куртки.

Какое-то время она молча курила,

потом подперла голову рукой. Глаза – на его груди. Милая футболка, сказала она.

На нем была красная майка с белой

надписью ФИЛЕ. Геракл подарил – Герион рассчитывал

спокойно упомянуть это имя,

но его душу наполнило такое облако страдания, что он забыл,

о чем говорил.

Он наклонился вперед. Она выдохнула дым. Она смотрела на его руки, он разжал пальцы,

отпустил край

стола и стал медленно вращать миску для фруктов. Он вращал ее по часовой стрелке.

Против. По.

Почему здесь всегда стоит эта миска для фруктов? Он перестал ее вертеть и взял за ободок.

Она всегда здесь стоит и в ней никогда

нет фруктов. Сколько себя помню она здесь и я ни разу не видел чтобы в ней были фрукты. Тебя

это не смущает? Откуда мы вообще

знаем что это миска для фруктов? Она смотрела на него сквозь дым. Как думаешь каково это

расти в доме полном

пустых мисок для фруктов? Голос у него стал тонким. Они встретились глазами и

расхохотались. Они смеялись,

пока у них не потекли слезы. А потом сидели молча. Каждый отхлынул

к своей стене.

Они еще немного поговорили, о стирке, о том, что брат Гериона употребляет наркотики,

о лампочке в ванной.

В какой-то момент она достала сигарету, посмотрела на нее, убрала обратно. Герион опустил

голову на руки.

Он очень хотел спать, наконец они встали и разошлись в разные стороны. Миска для фруктов

осталась стоять там же. Да, пустая.

XXIII. Вода

Вода! Из