– Я много думал над твоими словами.

– И что скажешь мне теперь? Ты ведь не можешь не видеть…

– Я согласен, – скрепя сердце, ответил Хатепер.

От ответа Секенэфа будет зависеть многое – в том числе и его понимание, как Император теперь видит будущее Обеих Земель.

* * *

Огонь бесновался, вскидывался бешеным зверем до невидимой бездны храмового потолка. Фантасмагорические фигуры, пугающие образы рождались во всполохах, кружа вокруг неё и не решаясь приближаться.

Она холодно прищурилась, упрямо сцепив зубы. Никто и никогда не увидит её страх, да и не боялась она за себя. Это святилище она знала. Именно здесь Серкат когда-то произнесла своё пророчество. Именно здесь будущая царица произвела на свет создание, которому суждено было стать одним из самых могущественных её союзников.

Но присутствие, которое она теперь чувствовала за границей беснующегося пламени, было незнакомым… пугающим, древним, непокорным привычным законам.

– Покажись мне! – воскликнула Амахисат, и её голос звенел сталью. – Или боишься царицы Обеих Земель?

Фигуры, бесновавшиеся в огне, брызнули в стороны, уступая место одной. Прямо под её взглядом в пламени рождался силуэт мужчины с головой… нет, не пса, как она поняла теперь – ша! Огонь был ему доспехом, ластился к его ногам послушным зверем, закрывал его, как защищающие крылья Богини закрывали воинов императорской семьи. В его опущеной руке был зажат хопеш, тоже сотканный из огня.

– Ты… Это ведь ты забираешь их… – потрясённо прошептала царица, вдруг осознав, и в следующий миг выкрикнула: – Так забери меня, если посмеешь!

Пламя не смело приблизиться к ней, пересечь невидимую границу её непреклонной воли. Но она чувствовала тяжёлый взгляд, слепо шаривший по святилищу, вот-вот готовый найти её.

Воин Сатеха не видел её, не в силах был разглядеть. Пока.

Амахисат рассмеялась и раскинула руки. Пламя взревело чужой яростью, но лишь едва опалило её пальцы.

Воин шагнул вперёд и сорвал с себя шлем, обнажая хорошо знакомое ей лицо – лицо Владыки Секенэфа Эмхет…

Царица рывком села, окончательно просыпаясь, и посмотрела на свои руки. Нет, пальцы не были опалены – кожа осталась прохладной, нетронутой. Дрожащей рукой она отёрла выступивший на лбу пот. Перед глазами застыло искажённое яростью лицо супруга, его глаза, полыхавшие красным золотом. Никогда она не видела его таким – не похожим на себя самого.

Такие видения не были просто снами… Предупреждение? То, чего она боялась, наложилось на происходящее в видении: Секенэф вскрывал заговор. Но не мог Император мстить за сына таким образом – его Сила была совсем иной, происходила не от Сатеха. Эмхет ведь сами уничтожили Его культ, хоть и призывали часть Силы Отца Войны в сражениях.

В последнее время сон стал совсем беспокойным, и видения приходили тревожные, а подчас и жуткие. Её союзники шептались об охотнике, идущем по следу. Сознание просто достроило остальное, связало образ убийцы со жречеством Сатеха – прямо как они с Хатепером обсуждали. Великий Управитель был уверен, что за всем стоит культ, и к счастью, эта уверенность хоть и обнажала ему часть правды, полноту правды от него и скрывала.

Колдун мог бы сказать наверняка, что происходит. Но он был вне досягаемости, не отзывался на послания. Оставалось уповать только на то, что он нашёл Хэфера и сумел исполнить приказ. Тогда они избавятся хотя бы от этой угрозы, неминуемой, способной уничтожить всё, чего им удалось добиться.

Её мысли снова обратились к Секенэфу. Император, конечно же, знал больше, чем говорил – так было всегда. А теперь он отстранял от себя и брата, и супругу, словно не просто досадовал на их медленное расследование… но действительно подозревал. Амахисат сделала всё, чтобы нити не могли привести к ней. На её стороне была элита Таур-Дуат, а порукой ей были годы служения на благо Империи, годы правления рука об руку с Владыкой, годы поддержки всех его решений и совместного построения его политики. Даже подозрения Хатепера, со всеми его связями, со всей его осторожностью и проницательностью, ей удалось отвести от себя. И сделать это было тем легче, что на неё просто невозможно было подумать. Она была опорой трона Императора слишком долго. Она состояла во многих посольких миссиях и тоже сделала немало для мира с Данваэнноном. Она прикладывала свои силы к расследованию… просто пускала некоторые нити в обход верного направления, защищая своих союзников по мере возможностей.

И даже её рискованный союз с Иссиланом Саэлвэ имел под собой лишь одну цель: возвеличивание Таур-Дуат. В окончательную победу ни одной из сил, властвовавших континентом, царица не верила, так же как не верила и в окончательный мир. Но она верила в новый, грамотный передел земель и влияния.

Разумеется, рано или поздно Иссилан поведёт эльфов против рэмеи, во славу величия Данваэннона. И к этому она и её союзники тоже были готовы. Им будет под силу ограничить эльфийское влияние, пусть даже пока они способствовали достижению основной цели Саэлвэ.

Все эти перемены должны были знаменовать новую эпоху – эпоху, ради которой родился Ренэф Эмхет, будущий блистательный Император Обеих Земель, тот, за кем готовы были идти верные Амахисат представители элиты, проча ему будущее Тхатимеса Завоевателя. И пусть Секенэфу тяжело подняться на новую войну – когда-то он вёл за собой могучие армии Таур-Дуат не хуже, чем его отец Меренрес, даже если сердце его к тому и не лежало. Сумеет и впредь.

Всё, что требовалось – это одна, всего одна, но такая необходимая жертва: его сын Хэфер.

Но всё пошло не так, всё вышло из-под контроля… и даже Вирнан не мог ответить, почему его Богу угодно было вмешаться, почему треклятые ша пришли в тот день.

Поняв, что уже не уснёт, Амахисат поднялась, накинула лёгкую тунику и некоторое время стояла у окна, позволяя ночному ветерку охладить её кожу и разум. Её мысли метались вокруг Хатепера. Как защитить его? Перехватить по дороге самой, прежде чем до него доберётся Саэлвэ? Так себе затея, но при отсутствии иных возможностей и она уже не казалась такой плохой…

Отчёты осведомителей были один другого неприятнее – её союзники боялись гнева Владыки, уже почти в открытую выдвигая предположения, что охотника по их следу пустил именно он. А одной из самых неутешительных вестей был близкий раскол рода Эрхенны.

Некоторое время царица взвешивала, думала, как лучше поступить, к их общей выгоде. Наследником Каэба, который устраивал её во всех отношениях, был его брат, военачальник Шепсес. Да,