– Перестань! – Георгий Аркадьевич проворно вскочил, встряхнул собеседника за плечи. – Марк! Будь же мужчиной, черт побери! Тебе всего тридцать девять, и Бог дал тебе возможность начать новую жизнь. Или ты прошел через этот ад, чтобы остаться в нем навсегда?

Марк покачал головой.

– Я тебе вот что скажу. Сперва не хотел, но решил, что ты должен знать. Тот вечер, пять лет назад, когда ты все вспомнил… И спросил у меня, как тебе жить дальше с этим…

Синие глаза озарились задумчивым мягким светом.

– Вы тогда взяли меня в город. Впервые. Под личную ответственность.

– Ага, и ты чуть не упал в обморок, увидев ту огромную рекламу «Мальборо»… Георгий Аркадьевич растопырил руки и пропищал: «Что, мировой империализм победил?»

Марк фыркнул, загородив ладонью с растопыренными пальцами залившееся румянцем лицо.

– Так вот, посерьезнев, веско проговорил врач. На следующий день я отправил в Москву ходатайство о твоем освобождении. И с тех пор повторял каждые полгода. В течение пяти лет. Но получал отказы.

– Вы хотите сказать… – потрясенно пробормотал сидящий в кресле, что со мной все в порядке уже давно… Но тогда почему…

Георгий Аркадьевич помассировал затекшую переносицу, тяжело вздохнул и, подойдя к столу, вытащил из ящика глянцевый журнал «Вог». С обложки обаятельно улыбалась элегантная дама лет сорока – платиновая блондинка с глазами цвета мокрого асфальта. «Женщина года – Александра Литичевская».

– Не узнаешь?

– Нет, – покачал головой Марк. – А должен?

– Ее девичья фамилия Звонарева.

– Господи, Шурка? – Марк выхватил журнал, с изумленной улыбкой вгляделся в полузабытое прошлое. – Потрясающе… Она так изменилась! Ни за что бы не узнал… И волосы перекрасила… У нее была такая толстенная коса, цветом чуть светлее моих, – он взлохматил макушку, тотчас опавшую густыми каштановыми волнами. – Значит, она живет в Москве?

– К счастью, не только, – усмехнулся Георгий Аркадьевич.

Марк не уловил горькой иронии в его словах.

– Мне почему-то казалось, что она вернется обратно. Она так красиво рассказывала о том, как розовое солнце садится по вечерам в золотой океан степи…

– С розовыми закатами покончено, – сказал Георгий Александрович. – Ее муж – известный в мире бизнесмен, миллионер. Литичевская спонсирует уйму зарубежных фондов. «Женщина года»…

– Значит, она может помочь в финансировании ваших исследований?

– Да, она предлагала свои услуги. С одним условием: чтобы ты остался в этих стенах до конца дней.

Пестрый журнал, мягко прошелестев, плавно выскользнул из разжавшихся пальцев, скользнул вниз и остался лежать на темно-буром ковролине, мертвыми крыльями распластав глянцевые страницы.

– И что же Вы? – прерывающимся шепотом спросил Марк.

Георгий Аркадьевич резко выпрямился, толстые линзы воинственно сверкнули.

– За кого ты меня принимаешь?! – выкрикнул он высоким тенором, переходящим в фальцет. – Я – врач, а не какой-нибудь дикарь, чтобы приносить человеческие жертвы! Да спасение целого мира ни черта не стоит, если ради этого требуется загубить чью-то жизнь! Все эти годы мы прекрасно обходились без денег Литичевсколй, переживем и сейчас. Есть и другие возможности…

– Простите… Я не хотел Вас обидеть. Простите, пожалуйста.

– Ладно, – мгновенно остыл Георгий Аркадьевич, – чего там…

– Я просто думал: у нее есть право вести себя так… – Он низко нагнул голову, сцепив пальцы на затылке.

– У нее есть деньги. А в нашей стране, к сожалению, это куда больше, чем право… Ты был невменяем, а она, находясь в полном уме и здравии, вершит самосуд. Разве это нормально? Но хватит. Дело получило огласку. К счастью, муж этой леди – человек с безупречной репутацией, и очень этим дорожит. Он не связан с криминалом и не позволит жене ввязаться в дурно пахнущий конфликт, в ходе которого могут всплыть не самые приятные сведения из семейной биографии. Так что скоро она вернется на Запад, где и жила последние годы. Этот мир достаточно велик, чтобы разместиться вам обоим.

– Я надеюсь… – Еле слышно промолвил человек в кресле.

– Вот. – Вздохнув, врач отпер сейф, достал прозрачный пузырек с голубоватыми шариками и протянул собеседнику. – Если вдруг почувствуешь себя скверно. Не больше двух… Вообще, я не имею права этого делать… Препарат подлежит строжайшему контролю. Как наркотик. Но я тебе доверяю.

– Спасибо…

– И звони мне в любое время.

– Хорошо.

– Дать снотворное на эту ночь?

– Не надо. Спасибо Вам. За все…

Оставшись в кабинете, Георгий Аркадьевич подошел к окну. За железными боками теплиц возвышался желтый забор. Сразу за ним – шоссе, а далее лес, но их невозможно было видеть из-за этой стены, пролегавшей между, – словно железный занавес, граница двух миров…

Брак с Ниной, не удавшийся с самого начала, с течением времени переродился долгоиграющую пытку. Он всегда мечтал о детях – куче ребятишек. Она же не могла родить после перенесенного когда-то в юности аборта. Впрочем, Нину это обстоятельство нисколько не угнетало. Пройти курс лечения она отказалась наотрез. С блеском защитив кандидатскую, взялась за докторскую. Закрытые для всех границы чудесным образом утрачивали свою неприступность перед сотрудницей Института судебной медицины Ниной Риттер. За достаточно непродолжительное время она сумела облетать полмира, побывав на всевозможных симпозиумах, конференциях и просто в очередных отпусках.

По выходным Нина принимала клиентов. Перед их подъездом, пугая заполошных бабушек, тормозили черные «Волги» с синими стеклами и скучающими водителями в кожаных куртках. Выходили солидные дядечки в дорогих костюмах, дамочки в меховых манто с печатью заботы на умело накрашенных личиках. С ними Нина была само очарование. Перед ее лучезарной улыбкой меркли голливудские звезды.

Но стоило входной двери закрыться за последним визитером, как прелестная докторша преображалась точно по мановению волшебной палочки. В муже ее раздражало абсолютно все: очередное кофейное пятно на манжете сорочки, чайная ложечка, которая почему-то вечно выскальзывала из его пальцев, маниакальная забывчивость, когда, отправившись по магазинам, он непременно хоть что-нибудь – пачку масла, кефир, морковку, – все же умудрялся упустить из виду. Привычка вечно все разбрасывать или терять. Дурацкая улыбка. Неумение заводить нужные связи. Он старался как мог, но проклятые ложечки, как назло, все падали и падали, в походах за покупками не помогал даже блокнотик с записями, а однажды в метро у него вытащили кошелек с зарплатой… И всякий раз Нина убеждалась, что ее супруг – недоумок и полный кретин. Не спасло даже неожиданное назначение на освободившуюся должность главврача областной лечебницы, где Георгий работал с момента распределения. Возможно, Нина приложила к этому руку. Но безмозглый муж вместо того, чтобы научиться извлекать из нового поста максимум пользы, зачем-то принялся благоустраивать клинику, разводить теплицы, требовать ремонта и нормального питания для пациентов, с пеной у рта доказывая в вышестоящих инстанциях, что больные – тоже люди. А еще он всеми правдами и неправдами выклянчил где-то списанное оборудование и с группой таких же придурков-единомышленников занялся какими-то идиотскими экспериментами…