— Нет-нет, доставьте мне удовольствие. Я обожаю загадки.

— Вам таки откажешь, — буркнул гоблин.

— Готов спорить, что у него зелёные уши. Такие острые и волосатые. Я прав?

— Ну…

— Прав, по глазам вижу.

— Слушайте, я вас очень уважаю, Владыка, но где ви этого набрались? Когда ми познакомились, ви были такой приличный молодой человек. Так культурно торговались!

— А сейчас что? Испортился? Стал неприличным?

— Нет, сейчас ви такой, извините за виражение, монстр, — Мошуа выставил ладонь, — в хорошем смысле этого слова. Вам палец в рот не клади — откусите вместе с рукой.

— Что делать, приходится. Видите, что вокруг творится? То светлые, то тёмные, все только и мечтают, как вы говорите, откусить. Приходится делать “ам” первым.

Гоблин сочувственно вздохнул.

— Что поделаешь, светлые времена.

— Вот-вот.

Пожевав губами, Мошуа попытался вернуть разговор в нужное русло.

— Так вот мой хороший знакомый…

— Гоблин.

— Что? Ах, да, гоблин. Он таки очень печалится, что приходится жить в такое сложное время.

— Очень его понимаю. Не думает об эмиграции? Могу посоветовать симпатичный мир, с его талантами он точно не пропадёт.

— Пожилому гоблину тяжело переезжать в зрелом возрасте. Связи, личные контакты, родственники. Опять же климат не всякий подойдёт. Так вот мой знакомый, он очень не хочет переезжать. А даже наоборот, хочет остаться и всячески содействовать делу Владыки. В экономической плоскости, так сказать.

— Так в чём проблема? Пусть содействует, я не против.

— Он опасается.

— Светлых?

— Вас.

— Меня? Неужели я такой страшный?

— Ой, ви себе не представляете, какой трепет внушаете.

— Ну, пусть не смотрит на меня.

— Он боится, что ви, простите за виражение, приколотите его голову к воротам. Есть в вашем роду такая добрая традиция.

— За дело? За дело могу, не отрицаю. Дедушка говорит, что это самое лучшее средство от головной боли.

— Отрубить голову? Чтобы не болела?

— Ну, да. Только не у того, кому рубят, а у меня. Нет головы — нет проблем.

— Я таки уже говорил, что ви чуть-чуть монстр?

— На должности монстра у меня Сеня.

Гоблин тяжело вздохнул и снова перешёл в атаку.

— Владыка, я хотел попросить. Ви не могли бы поговорить с моим знакомым, не рубя голову сразу? Вислушать, может быть, он и не виноват совсем. Понимаете, бывают в жизни обстоятельства, когда приходится поступать не как хочется. А потом, очень жалеть, что так сделал.

— Мошуа, признайтесь, ваш знакомый — это Лев, как там его, Бонифатьич?

— Как ви догадались?!

— Читал в детстве много, вот и вырос умный.

— Так…

— Сколько вы с него содрали за эту просьбу?

— Что? Да я…

— Мошуа, не надо строить из себя девицу на выданье. Я прекрасно знаю, что вы бесплатно и пальцем не пошевелите. Так что назовите мне сумму. Нет, я не буду требовать половину, мне чисто из интереса.

Помявшись немного, гоблин выдал:

— Три тысячи золотом.

— Эк его прижало, болезного.

— Ви себе не представляете, насколько правы! Его заставили, чтобы он пошёл на тот ужасный проступок. Они обещали сжечь лавку! Две.

— Лавка это серьёзно, верю. Буквально под прицелом арбалета стоял.

— Жизнью внука угрожали, — гоблин состроил жалостливое лицо, — взяли в заложники и обещали сделать чучело.

— Ну да, ну да. И он скрепя сердце согласился.

— Пришлось. Но он содрал с них по тройному тарифу!

— То есть ещё и деньги взял?!

— А как иначе? — Мошуа откровенно удивился, — бесплатно гоблины никогда ничего не делают. Нам религия запрещает.

— Эк вы устроились хорошо.

— Владыка, — гоблин вытер лоб платком, — так что с…

— Львом Бонифатьичем?

— Да-да.

— Передайте, что прибью голову к воротам, как он и хотел. Не могу же я его разочаровать!

— Владыка, а может быть, ви дадите ему шанс? У него есть очень хорошее предложение. Знаете, когда ви виздоровеете, может быть, ви пойдёте в город, зайдёте покушать шашлыка. А к вам подсядет наш общий знакомый, расскажет свою грустную историю. За это же нельзя рубить? Нет, если ви послушаете и решите — то конечно. Но дайте ему хоть сказать пару слов.

— Десять тысяч.

— Что?

— Золотом. Я решил обратиться в вашу религию и ничего не буду делать бесплатно. Десять тысяч, и я его выслушаю.

— И не казните?

— С гарантией от казни — сто тысяч.

— Ви же Владыка, а не гоблин. Вам недостойно так делать!

— Как говорил один хороший человек: с гоблинами я гоблин, с орками я орк. Скажите Льву Бонифатьичу, что за сделанное придётся платить: долго, много и с чистым сердцем. Пусть демонстрирует, что готов начать это делать.

Мошуа кивнул.

— Я понял, так ему и передам.

* * *

Стоило Мошуа уйти, как “в гости” пришёл мумий. Выглядел старик празднично-белоснежным и радостным.

— Матильда вчера бинты поменяла, — пояснил он, — перемотала меня, аж новым человеком себя почувствовал. Давно собирался её попросить, но всё руки не доходили — то одно, то другое. А тут отличный повод себя в порядок привести.

— Деда, ты мне расскажи, как вы живыми-то выбрались.

— Да что там рассказывать: мы уже в Казну заходили, когда я чужую магию почувствовал. Ну, стал всех торопить, покричал немного, Клэр с Дитём вперёд пихнул. И тут ка-а-ак жахнет! Пламенем как долбанёт! Скелетов, что снаружи были, расплавило сразу. Я с краю стоял, меня зацепило чуток. Дитя исчезла, хоть и в безопасности была. Но Казна молодец — сообразила, что к чему. Дверь захлопнула, пламя сбросила куда-то.

Из угла послышалось довольное уханье. Ах, ты зараза, подслушивает! Ладно, ругать не будем, она действительно молодец.

— Очень хорошо. А то я за вас очень испугался.

Мумий покачал головой.

— Я сам перепугался до жизни. Чуть не воскрес в живом виде, всем магам на зависть. Но, справились, хвала тёмным богам. Осталось только Казну починить.

— Сломалась?!

— Дверь опалило знатно. А она, — пожаловался мумий, — менять отказывается.

— Не дамся! — раздалось из угла, — это не сертифицированная для магических сущностей дверь! У неё, может, со мной совместимости не будет. Я тогда совсем работать не смогу.