Машины разлетелись, как бабочки, уступая дорогу и, Василий, рассмеявшись, победно глянул на меня, да втопил педаль газа в пол. Я сидела прямо, понимая, что сейчас мой жуткий ужасный босс… красуется передо мной, как влюблённый подросток? И смотреть стал иначе, и даже, – страшно представить! – проявил заботу. Видел, как я боюсь водить и нашёл другой выход. Если это последствия гормонального всплеска, то могу сказать – беременность Василию Мизайловичу на пользу! Он почти стал человеком…

До места добрались быстрее, чем Галька ночью до холодильника! А вот в светящемся дедморозовском доме ждал сюрприз! В холле нас окружили люди в тёмной одежде и масками на лицах. Взглянув на дула автоматов, я испуганно взвизгнула и прижалась к маленькой груди Василия Михайловича.

– А-а-а, – заверещала Василиса, прижимаясь к моей груди.

– Спокойно девочка моя, – я покровительственно приобнял ее рукой. – Сейчас разрулим!

Даже через маски, я видел, как вытянулись лица у бандюгов. Ну да. Для них-то все выглядело странно. Здоровый мужик жмется к хрупкой барышне и совсем немило верещит басом.

– Всем стоять, это ограбление! – крикнул я первое, что пришло в голову, чем еще больше дезориентировал противника. – Васек, двое справа. Ковер!

К чести Василисы, та быстро пришла в себя. Как в заправской комедии дернула дорожку так, что два растерявшихся бандюгана рухнули на землю. Силушка-то у нее мужская. А я скромно взял на себя третьего. Давно мечтал освоить один прием. Но не по-пацански это, самое драгоценное отбивать. Только вот сейчас я беременный, слабый женщин.

– Ха! – моя коленка впечаталась в мужской пах.

У-у-у, даже пальчики на ногах поджались. А мужик с воем рухнул на колени. Василиса оперативно пинала своими ножищами противников, но те не думали отбиваться, валяясь темной кучей на полу. Хорошо затылком приложились.

– Вася, Вася, брэйк! Мы победили.

– Мы победили? – она замерла со смешно поднятой ногой. – Мы победили! Ура!

Моя рыцарь обхватила меня руками до треска в костях и… поцеловала?! Я в Господа не слишком-то верил, но тут можно было только стонать – о, Боже! Да именно стонать. Какое же женское тело чувствительное! И губки, и тить… хм, грудь! И уже совсем неважно, что я целую сам себя. И хочу тоже. А Васенька моя страстная девочка, и отважная… И тот диванчик в углу очень к месту…

Но так же внезапно наш поцелуй закончился.

– Ох, – Василиса отпрянула, заливаясь краской.

И у меня почему-то щеки как снегом растерли, и все тело тоже. А внизу жарко и пусто. Хочется именно того, что Васенька так мило прикрыла ладошками. Но совесть, которую я давным-давно в детском саду на фантики сменил, оказывается, никуда не делась. Тоже очнулась зараза.

Шипела гадиной, что с Василисой мы или вместе или совсем порознь. Первое – страшно, я ведь от серьезных отношений всегда открещивался, вот как продинамила меня первая любовь, та самая соседка, которой я стихи писал, так и все. А второе – тоже невозможно. Связал нас волшебный ХУ!

– Давай, хм, этого быдлана… То есть клиента твоего искать, – прервала мои мысленные мучения Василиса. – Ой, а вдруг он уже… того?

И мы бросились на поиски Эдуарда.

Ох, как мы с боссом раскидали этих бандитов! Адреналин в крови так и кипит, движение резкие сильные – Василий явно спортом усиленно занимается. Аж все мышцы гудят, для удовольствия движения хочется ещё парочку тумаков отвесить. Но больше всего вдохновляло, окрыляло и кружило голову невероятное единение с Василием!

Это непередаваемо! Ощущение, что мы читаем мысли друг друга… Может, дело в волшебном ХУ, как называет босс жуткий камушек, или потому, что мы в теле друг друга. Неважно! Это так прекрасно, что не хочется думать, а просто отпустить сердце и чувствовать.

Вася только смотрит, рычит что-то бессвязное женским голосом, а я уже знаю, что хочет сказать и действую. Присела и резко дёрнула за край ковра, бандюги повалились, как кегли. Ух, ну и силушка у босса! Сам босс заверещал, как яжмамаша, сыну которой посмели сделать замечание, да как двинет коленочкой острой третьему бандиту меж ног. Тот сложился карточным домиком, глазки выпучил, губки в прорези трубочкой сложил, да так как согнулся, так и вошёл мордой в пол.

Тут один из бандитов схватил меня за щиколотку, заблеял что-то… этого языка я не знаю. Угрожаешь? Рыкнула по-Васиному, да как вмазала преступнику в бок! А что? Босс вот на каблуках в женском теле пируэты выкручивает, – обзавидуешься! А я что? Я же мужик! Должен защищать женщину… А то вдруг ноготок сломает! Цены на маникюр всё растут!

– Вася, Вася, брэйк! – высоким голосом закричал Василий и поковылял ко мне, улыбаясь: – Мы победили.

Я смотрела в его сияющие глаза, но не видела своих. Словно за лицом я видела душу босса. Как ни странно, она у него есть! Такая светлая, что рыдать захотелось.

– Мы победили? – растерянно повторила я за ним. Но думала вовсе не о бандитах! Мы одолели то, что разделяло нас. В сердце расцвел обжигающий цветок счастья, я бросилась на шею Василию: – Мы победили! Ура!

И, прежде чем успела подумать, прижалась к его губам. Внизу мгновенно всё встало колом, по телу прокатилась волна выжигающей всё на своём пути страсти, тело в руках похрустывало, но хотелось сжать его ещё сильнее, а ещё лучше подмять и… От мыслей и образов, которые обрушились на меня, покраснел даже ролекс! О нет… Кажется, я не только в мужском теле… я становлюсь мужиком?!

От мысли, что чем дольше мы в телах друг друга, тем сильнее погружаемся в чужую жизнь, стало не по себе, сердце пропустило сразу несколько ударов. Надо найти этого дедмороза! И немедленно!

Ну и хоромы этот «аристократ» с района себе отгрохал! Мы плутали по коридорам и комнатам. Я всегда удивлялся, зачем человеку столько пустующих комнат, в которых он может не появляться месяцами. Но свои мозги никому не вставишь.

Очередная дверь открываться отказалась. Но за ней отчетливо слышалась возня. По-молодецки ухнув, Василиса пробила моим плечиков нам вход. Втягивается моя девочка. И черт, так приятно звать ее моей. И ребенок внутри тоже мой. Глупая улыбка растянула губы, и тут же пропала. Е-мое, похоже, мы реально вовремя. Связанный Эдуард с кляпом во рту таращился на нас круглыми глазами, что-то мычал и явно пытался освободиться.

– А ну-ка! – я выдернул кляп.

И, не стесняясь присутствия дамы, Эдуард изрыгнул из себя «благодарность»:

– Какого (цензура)? Я (цензура), те уроды (цензура) (цензура), бабло отгрохал (цензура)…

Василиса опять покраснела, а я даже заслушался. Как стелет, шельмец! Оказывается, Эдик тоже развлекался! Заказал себе инсценировку спасения бедного, обиженного братками бизнесмена. Судя по мускулистости ряженых, я даже примерно представляю, как его должны были утешать.