курсы «профтысячи» и институт. В партии — с 1931 года, в армии по партмобилизации с 1932 года. Окончил с отличием Военно-инженерную академию имени Куйбышева и там был оставлен на научно-преподавательскую работу. Участвовал в боях с белофиннами в 1939 году. Тогда же сконструировал наземный танковый минный трал. В этих тралах сейчас остро нуждаются наши наступающие войска.

Он обвел всех внимательным взглядом.

— Почему нуждаются? А вот почему. Вам хорошо известно, что гитлеровцы всеми силами и средствами укрепляют любой занимаемый ими оборонительный рубеж. Особое внимание они уделяют минно-взрывным заграждениям и создают их на большую глубину. Тут и противопехотные и противотанковые минные поля. Но чаще всего — смешанные. Масштабы минирования фашисты непрерывно увеличивают. А у нас приемы разминирования остаются прежними: примитивная проверка грунта щупом и не всегда надежная, малопроизводительная работа с миноискателем. Работы эти проводятся медленно и поэтому начинают их заблаговременно до начала прорыва. Но это приводит к тому, что противник часто обнаруживает подготовленные проходы, берет их под пулеметно-артиллерийский огонь и восстанавливает минирование в выходной части проходов или на всем протяжении. Кроме того устраивает здесь засады.

— Точно! — подтвердил начальник инженерной службы капитан Журавлев.

— Что же касается глубины обороны, тыловых рубежей, где особенно важно обеспечить безостановочное продвижение наших войск, — продолжал Мугалев, — то разве можно там вручную успеть что-то сделать? Эта задача по плечу только танковому тралу. Он способен с ходу, без всякой предварительной подготовки, форсировать минное поле как перед передним краем обороны, так и в ее глубине. Устройство трала, порядок его разборки, сборки и монтажа на танке вы в ближайшие дни изучите досконально. А сейчас только вкратце об его устройстве и боевом применении.

Подполковник поставил на ребро лежавший на столе планшет, к которому был приколот рисунок трала, и стал водить карандашом по рисунку.

— Вот смотрите. Трал состоит из десяти дисков. Эти диски сделаны из специальной особо прочной стали и свободно сидят на оси. Расположены они секциями-катками по пять штук против каждой гусеницы. Танк ведет этот катковый трал перед собой с помощью рамы, шарнирно закрепленной на лобовой броне. Все десять дисков имеют по окружности нажимы — «шпоры», которые, вдавливаясь в грунт, заставляют срабатывать взрыватели и таким образом подрывают противотанковые мины. Именно на противотанковые мины и рассчитан трал ПТ-3. Ликвидируя мины, он проделывает проход для своего танка и для идущих за ним боевых машин. Это и называется форсированием минного поля с ходу. Все происходит безостановочно. Танк-тральщик идет на острие атаки, полностью сохраняя способность ведения огня. Отдельные тральщики уже применялись в боях под Сталинградом и показали положительные результаты. Теперь на очереди — действия самостоятельных частей. Первой такой частью и станет наш 166-й отдельный инженерно-танковый полк. Надеюсь, вам понятно: оружие секретное, никаких сведений о нем не распространять.

Когда Мугалев закончил, командир полка объявил, что для показа монтажа трала назначается экипаж лейтенанта Петренко.

После совещания офицеры долго обменивались между собой мнениями. Неожиданно свалившаяся новость взбудоражила всех. Ее пытались осмыслить. До этого твердо надеялись, что полк примет участие в сражении на Курской дуге. А тут выпадала задержка с отправкой. Думали-гадали и по поводу наименования «инженерно-танковый»… У некоторых возникал вопрос: не превратятся ли они из танкистов в саперы? Ведь Мугалев — представитель инженерных войск… Различных предположений строилось немало. Теперь стало понятно, почему три дня назад подразделения полка были переведены в незанятый лес на противоположную сторону шоссе и изолированы от других частей расположенного здесь танкового лагеря.

Однако очень быстро толки и пересуды уступили место практическим делам. В этот же день ремонтники вместе с экипажами под руководством Мугалева приварили к нижним листам лобовой брони всех танков проушины для крепления рамы трала.

На следующий день уже планировался показ монтажа. Мне, Петренко и командиру ремвзвода старшему технику-лейтенанту Османову было поручено помогать Мугалеву в его работе.

…Полуторка миновала окраину Москвы и теперь мчалась по Серпуховскому шоссе на юг. Утро было солнечным и теплым. Мы с Петренко расположились в кузове, прижались спинами к кабине и с удовольствием вдыхали свежий ветерок. Рядом с водителем сидел Мугалев. Накануне мы вместе с ним получили со склада бронетанковой техники один трал. Склад находился неподалеку от нас. Поначалу возникла непредвиденная задержка: на складе стали ссылаться на необходимость дополнительного распоряжения начальства. Но вскоре все уладилось, хотя Мугалеву все-таки пришлось поговорить на высоких нотах. Тогда я впервые убедился: наш заместитель командира по спецтехнике имеет настойчивый, волевой характер, что не раз подтверждалось и позднее. «Закалился, пока добивался признания своего детища» — подумалось мне.

Трал в разобранном виде погрузили краном на «студебеккер» с металлическими бортами и доставили на место. А теперь везли подъемные тали, чтобы сделать первоначальный монтаж. Получили мы их с Петренко на одном из московских заводов, куда позднее приехал и Павел Михайлович. Сегодня же, как только прибудем на место, проведем показ монтажа.

Меня Мугалев брал с собою как человека, хорошо знавшего столицу: ведь как-никак до призыва в армию я четыре года был москвичом. Мои связи с Москвой всегда оставались прочными. Здесь жила и работала мать, Евдокия Гавриловна. Здесь же находилась эвакуированная из Киева жена, Тамара Борисовна, с годовалым сынишкой Юрой.

Помогая Мугалеву в получении и доставке спецтехники, мы с Иваном Петренко поняли, что о себе он рассказал далеко не все. Постарались расспросить его о том, что нас интересовало: как возникла идея создания трала, когда и как проходили испытания опытных образцов, при каких обстоятельствах конструктор получил тяжелое ранение, на что указывала золотистая полоска на его гимнастерке. Выпытывали мы его, используя каждую, хотя бы самую короткую паузу, возникавшую во время наших поездок. И в итоге вот что узнали.

Зимой 1939 года Мугалев, будучи молодым адъюнктом Военно-инженерной академии, отпросился на финский фронт. Мотивировал необходимостью накопить боевой опыт, но была и другая, не указанная в рапорте причина. Занимался он тогда разработкой машины для прокладки дорог. А где еще, кроме фронта, можно было наиболее полно уяснить себе требования, которым должна удовлетворять задуманная конструкция?

Павел Михайлович попал в часть, действовавшую на петрозаводском направлении. Однажды зимним утром он стоял и беседовал с несколькими командирами на опушке леса, неподалеку от линии фронта. Рядом пролегала дорога, связывавшая тыл с передовой. Дорога была накатана гусеницами танков и колесами автомашин. Павел Михайлович обратил внимание, как грузно тащилась по ней полевая кухня. Двуколка спускалась под уклон в заснеженную болотистую долину. Вдруг сильный взрыв расколол на части воздух. Дорогу покрыло сизым облаком дыма. Когда дым поредел