Рухнула стена, которую дон Родриго возвел между собой и дочерью. Но теперь между ними встанет океан. Магдалена вначале попрощалась с сестрой. Старик стоял в стороне, все такой же прямой и гордый, каким встречал ее после столь горькой размолвки. Со вздохом дочь повернулась к отцу. Времени на прощание оставалось немного — Джеффри и сэр Бэзил ждали ее на улице. Мгновение Магдалена стояла в нерешительности, затем бросилась к отцу.

— Padre, mi padre, — плакала она.

— Mi hija[17], — хрипло пробормотал он. — Mi dulce batata pequea.

— Ты прощаешь меня? — спросила Магдалена.

— Да, mi hija. — Дон Родриго дрожащей рукой гладил дочь по голове. — Ты так похожа на мать. Мне будет недоставать тебя. Возможно, однажды ты вернешься навестить отца. Мне бы хотелось вновь увидеть мою внучку. Возвращайся. Я буду ждать тебя.

— Спасибо, padre. Если бы ты знал, как долго я мечтала услышать от тебя эти слова! — Магдалена взглянула отцу в глаза. — Может быть, когда-нибудь ты приедешь в Англию. Тебе всегда будут рады, padre.

— Посмотрим. — Отец не сказал «нет», а на большее Магдалена не смела надеяться. — Прощай! — тихо сказал старик и, поцеловав дочь в лоб, ушел в патио.

Когда корабль отчалил, Магдалена стояла и смотрела на город, пока берег не скрылся в туманной дымке. Сэр Бэзил стоял у правого борта, глядя, как корабль разрезает воду. Лили с обезьянкой на плече наблюдала за матросами. Те поднимали паруса. Голоса их звучали для девочки веселой музыкой. «Арион» плыл домой.

В крови заходит солнце…

Уильям Шекспир[18]

На всех парусах «Арион» уходил от испанских галионов, показавшихся на рассвете позади корабля.

Крик «Свистать всех наверх!» все еще стоял в ушах сэра Бэзила. Они только сели завтракать, когда вахтенный срочно вызвал Джеффри на палубу. Потом этот крик… И корабль превратился в настоящий ад.

Все стало ясно: дон Педро Энрико де Вилласандро выбрал час отмщения.

Думая о Магдалене и Лили, капитан хотел уже сдаться. Он, конечно, принял бы бой, но рисковать жизнью близких — на это Джеффри пойти не мог.

Однако судьба распорядилась иначе. Капитан не успел дать приказ спустить паруса. «Утреннюю звезду» окутало облако дыма, раздался грохот — и несколько ядер полетели на палубу «Ариона». Джеффри приказал спустить флаг. Но на испанском талионе этого словно не заметили. Ядра снова полетели на палубу английского корабля. Сбило мачту. Пробило паруса.

Вот тогда Джеффри Кристиан разозлился.

Грохнули пушки «Ариона». Расчет оказался верным — один из кораблей был подбит. Пушки быстро перезарядили. И снова выстрелы были точными.

Джеффри рассчитывал сдержать галионы и скрыться в одном из каналов. Здесь проходило сильное северное течение, и испанский корабль, подбитый из пушек «Ариона», уже дрейфовал в опасной близости от рифов. Спущенные паруса болтались на сломанных мачтах, и в обшивке зияли дыры. Было ясно, что корабль скоро пойдет ко дну. Другой галион, тоже вкусивший порядком от «Ариона», едва держался на плаву.

Сэр Бэзил кашлял от едкого дыма. Вдруг раздался страшный грохот. Дипломат бросился ничком на палубу, закрыл руками голову и зажмурился. Он уже не надеялся выйти живым из этого ада, но галион оказался слишком далеко, и ядра не долетели до цели.

Когда пушки испанского корабля перезаряжались, «Арион» направился прямо на него, стреляя по наиболее уязвимой его части.

Так «Ариону» удалось пробить брешь в сети, сплетенной доном Педро.

Перебираясь через обломки мачт, канаты и мертвые тела, сэр Бэзил направлялся к капитану. Какой ужас! Что стало с его другом! Кровь текла по виску Джеффри. Левую руку он прижимал к груди — из-под нее тоже текла кровавая струйка.

— Джеффри!

— Со мной все в порядке. Это пустяки — царапины. Клянусь дьяволом, я еще добуду сердце этого испанского негодяя!

В глазах Джеффри полыхал огонь.

— Как Магдалена и Лили? — спросил капитан таким тоном, словно он совершенно не волновался за жену и дочь.

— Пока живы. То есть были живы, когда их я видел в последний раз.

— Не думаю, что пробоина опасна. Этот подонок Педро пожалеет о том, что сделал.

— Ваш родственник? — удивленно переспросил сэр Бэзил. Только сейчас он понял, о ком говорил капитан. — Не может быть! Он должен знать, на какой корабль нападает! Он должен знать, что на борту женщина и ребенок!

— Конечно, он знает. Но, по-моему, этот благородный дон где-то растерял свое благородство. Видимо, ярость затмила его разум. Да ведь он еще и фанатик. Такой не горевал бы, если бы убил собственного отца. Это же во имя Господа! Думаю, он считает, что облагодетельствует мир, если потопит корабль, полный еретиков.

У сэра Бэзила от страха перехватило дыхание.

— Но как… как дон Педро объяснит Филиппу, что ради личной мести готов пожертвовать успехом возложенной на него миссии?

— Почему же ради личной мести? Нет. Ради Церкви. Лили запомнила разноглазого. Будет лучше, если ее уберут с дороги. Думаю, святейший папа благословил бы дона Педро, если бы знал его намерения. Все это делается во имя Господа. Только так и надо бороться с неверными… — Джеффри махнул лекарю. — Позже. Нам надо починить паруса и восстановить мачты. У меня сейчас нет времени перевязывать раны. Мы должны показать этим скотам, на что способны англичане, если их разозлить.

— А что, это еще не конец? — тревожно спросил сэр Бэзил. — Я думал, теперь они до нас не доберутся.

— Те, что остались позади, нам уже не страшны. Но впереди, в проливе, нас тоже ждут.

— И опять будут… как их там… ядра?

— Дон Педро скорее всего поднял по тревоге форт в Гаване. Они контролируют Юкатанский пролив. Мы должны пройти его как можно быстрее.

— Вы чего-то недоговариваете.

Джеффри Кристиан усмехнулся:

— Будь я на месте дона Педро, я бы позаботился о том, чтобы спрятать несколько галионов к северо-западу отсюда, как раз за выходом из пролива. Когда мы обогнем мыс, они ударят нам в спину. У «Ариона» скорлупа неплохая, но ему не выдержать долго, если мы не успеем сделать ремонт. Наша сила в маневренности и скорости. Дальнобойные пушки — тоже хорошо. Но… — Джеффри замолчал, окинув взглядом поломанные снасти и рваные паруса. — Для нас еще не все закончилось, Бэзил. Молитесь Богу, чтобы дон Педро оказался слишком самонадеян и не разработал запасной план. Только в этом случае у нас будет время зализать раны, а если нет…

Джеффри Кристиан сражался. Это была самая страшная и самая главная битва в жизни.

Пока существовал хотя бы крохотный шанс выйти из этой мясорубки живым, он не мог его упустить.