– А что она? Женщины любят успешных. Так мир устроен. На этом вся эволюция основана. А где ей в нашем городе таких найти? Или диванные слюнтяи, или гопники дешёвые… Но есть проблема: у меня же семья и это для меня основной приоритет. Так что не знаю, как эту задачу решить, – Роман Иванович забрал у Алексея фотографию и лицо его опять стало строгим и решительным. – Дети давно уже заграницей учатся. А с женой…

В этот момент у него в кармане зазвонил мобильный телефон. Минуту он слушал говорившего не отвечая, потом просто сказал: «все понял», убрал телефон и повернулся к Алексею.

– Гену, приятеля твоего, нашли дома мертвым. Вроде как вены себе перерезал… – взгляд у директора помрачнел. – Может не только мне твой блогер материалы послал.

– Как мертвым? Где?

– Дома. В ванной. Так что я бы на твоем месте… ноги в руки и бегом бы отсюда. А иначе ты тоже труп, – он тяжело сел в своё кресло за широким столом и оттуда посмотрел на молодого человека с сочувствием. – Ты даже не представляешь, за какие нитки ты дернул. И все эти нитки привязаны к дряхлым, но очень чувствительным членам больших людей.

– Да куда я уеду? У меня мама здесь, работа… – растерянно начал Алексей.

– А у тебя и выбора-то нет, – Роман Иванович вышел из‑за стола и подошёл к окну, на стекле которого капли косого дождя оставляли длинные грустные дорожки. – У человека вообще выбора нет. И у страны нет. Всё за него уже где-то решено. Выбор – это иллюзия. И попы так говорят, и учёные, – он повернулся к Алексею. – Когда отец повесился, у меня было два пути: или спиться, или стать таким, каким я стал. Но гены, видно, не позволили уйти за гаражи в алкогольную нирвану… Удержали. Так и со страной… Люди, история – это уже не поменяешь. А люди – это те же гены… Что выросло – то выросло. Ты, Алексей, беги… Чем быстрее, тем лучше.

Лёша вышел на улицу в таком состоянии, будто его прокрутило в барабане огромной стиральной машины. «Гена, Настя, Жозеф… Куда бежать? На какие деньги? Что сказать маме?..» Мысли кружились в голове, сменяя друг друга. Он машинально посмотрел на часы и вспомнил, что через полчаса ему надо быть в ФСБ.

Глава 9

Как Дмитрий ни пытался отвлечься, занимаясь рабочими делами, ночное происшествие не выходило из головы. Он совсем не думал на какие деньги будет восстанавливать разбитые машины. Его больше волновал бородатый мужчина, который был с Машей.

Если бы эту историю ему рассказали про кого‑то другого, Дмитрий бы рассмеялся и без сомнений признал, что женщина наставила своему мужу ветвистые рога: слишком всё было очевидно. Но примерять рога к своей собственной голове ему не хотелось, и поэтому он пытался найти хоть какие-нибудь объяснения присутствию бородатого пассажира. Но, к сожалению, ничего придумать не мог.

Наконец Дмитрий решился спросить об этом саму Машу. Он набрал номер и, услышав ее голос, вместо заготовленного вопроса произнес совсем другое:

– Машенька, я думаю, нам стоит немного пожить раздельно.

Вырвавшаяся фраза была настолько непроизвольной, что он даже не успел сообразить – как это «пожить раздельно». Маша была не местная, приехала в этот город учиться издалека. И значит, идти ей было некуда. То есть уходить надо ему. Собственно, это и сказала совершенно не удивленная жена. Точнее, злобно выкрикнула в телефонную трубку:

– Да без проблем! Забирай вещи и сваливай! То, что я легла в постель не к тому парню, я поняла на следующий день после свадьбы: ты полное ничтожество!

Дмитрий тут же сообразил, что квартиру они купили уже после свадьбы и почти весь кредит за неё он уже выплатил. Наверное, об этом же одновременно подумала и Маша.

– Если ты надеешься, что я уеду в свою деревню и оставлю тебе квартиру, то ты сильно заблуждаешься. А попытаешься что‑то сделать, я такое про тебя расскажу, что тебя и с работы выгонят, и знакомые общаться перестанут.

– Маша, ты о чем? – растерялся Дмитрий.

– Еще не знаю, но обещаю, что придумаю что‑нибудь. Гугл мне в помощь!

Дмитрий неожиданно занервничал. Он понял, что супруга легко выполнит своё обещание, и никакие моральные принципы её не остановят. А выдумать она может такое, что потом всю жизнь не отмоешься. И всем будет наплевать, что это явное вранье. «И ложечки уже нашлись, но осадочек всё-равно остался», – вспомнил он дурацкую фразу из старого анекдота.

– Не будем горячиться, – тут же примирительно предложил он. – Что мы по телефону о таких вещах… Вечером приду с работы и поговорим, – Дмитрию самому за себя было стыдно, но он всегда боялся подобных скандалов и очень дорожил своей репутацией. – Это я, Машенька, наверное, из‑за аварии… Распереживался.

Маше совсем не нравилась перспектива остаться без кормильца, и она тоже легко поменяла тон:

– Конечно, Дима. Ты не волнуйся. У меня только коленка немного болит. Приходи вечером пораньше, а уж встречу тебя так, что ты всё забудешь.

Как только Дмитрий положил трубку, на рабочем столе зазвонил местный коммутатор. Дежурный по отделу предупредил, что к нему посетитель. Следом раздался ещё один звонок. Это был начальник:

– Дима, ты помнишь о нашем разговоре? У тебя ни одного возбужденного дела…

Алексей был уверен, что вызвали его из‑за материалов по заводу. Он решил, что Жозеф послал их и сюда. Поэтому очень удивился, когда сотрудник, предложив присесть, протянул ему текст с его комментарием, про который он уже давно забыл.

«Если правоохранительные органы не могут навести порядок в стране и разобраться с жуликами и ворами, то народ должен это сделать сам. А всех сотрудников полиции, прокуратуры, судей и фээсбэшников нужно рассматривать как соучастников и судить особым революционным судом вновь созданной ЧК…»

– Это вы писали? – сухо спросил оперативник.

– Да, я… кажется, – смущённо подтвердил Алексей, удивленный тем, что такая серьёзная организация тратит время, изучая его комментарии. – Понимаете, тогда день был такой… нервный, – начал он объяснять причину своего недовольства.

– То есть вы призываете судить, – грубо прервал Дмитрий, – а точнее, карать законные государственные органы правопорядка, и для этого призываете к свержению существующего конституционного строя с помощью революции?

– Да вы что? Какой революции? – опешил Алексей.

– Что? Уже страшно стало? – презрительно произнес Дмитрий. – Получается, вы только на диване грозные, революционеры кухонные.

– Послушайте, о какой революции вы говорите? В статье, к которой я оставил этот комментарий, говорилось о воровстве чиновников и о том, что жуликов покрывали сотрудники нашей «доблестной»