– Пристрелить? – напрямую спросила Гончая. Никакой жалости к людям, посмевшим стрелять в ребенка, она не испытывала.

– Мне все равно, как это будет сделано. Мы спасаем все метро, все человечество! – в запале воскликнул Стратег.

…питается самой жизнью.

– Поэтому любое препятствие должно быть устранено.

«Ну, так пойди и устрани», – хотела сказать Гончая, но промолчала. И так было ясно, что сам Стратег не полезет под пули, чтобы перестрелять засаду красных. Да он этого и не сумеет. А кто тогда?

Гончая молча оглядела зарывшихся в снег спутников. Палач и его приятель одноглазый? Вряд ли, тут нужна не столько физическая сила и огневая мощь, сколько скрытность и быстрота. Телохранители Стратега? Тоже сомнительно, по той же причине. Доктор? Даже не смешно. Шериф? Он больше охотник, чем боец, а сражаться с людьми и животными – это не одно и то же, даже если те и другие – монстры.

Стратег озаботился тем же вопросом и после недолго размышления обернулся к своим охранникам.

– Ставлю задачу: обезвредить стрелков в здании. За работу каждому по три сотни патронов.

«По три сотни? Щедро», – подумала Гончая. Но телохранители не рвались за вознаграждением.

– А как к ним подобраться? Мы и дороги не знаем, – сказал один из них.

– Местным сподручнее. Им тут все укрытия и тропы известны, – поддержал напарника второй, метнув острый как бритва взгляд в сторону Палача.

– Здесь я решаю, кому и что делать! – вскипел Стратег. – В этой экспедиции у каждого свои задачи!

Но телохранитель оказался строптивым. И находчивым.

– Мы вас охраняем. А она что делает? Зачем ее взяли? Сопли девчонке подтирать?

Все, кто находился рядом, уставились на Гончую. И тут неожиданно раздался голос Шерифа.

– Я пойду. Сколько там стрелков, трое? Чем они вооружены?

– СВД, два автомата и личный пистолет у комиссара, – перечислил Палач.

Гончая взглянула на Шерифа с его «Сайгой». Дробовик, конечно, мощное оружие, но лишь на ближней дистанции, а от высотки, где засел снайпер с двумя автоматчиками, Шерифа отделяли около трехсот метров покрытого глубоким снегом простреливаемого пространства. И потом, даже если он туда доберется, ему еще нужно будет найти стрелков в многоэтажной башне. Впрочем, она практически не сомневалась, что парня подстрелят раньше. Как и любого другого, кто отправится следом за ним.

– Не спеши, я с тобой, – сказала Шерифу Гончая, хотя еще секунду назад не собиралась этого делать. Потом повернулась к Майке: – Все в порядке, милая. Я вернусь.

Два автомата, пистолет, СВД! Конечно, как тут можно не вернуться?

Майка посмотрела на башню, где, по словам Палача, засели стрелки, потом обхватила двумя ладошками руку названой матери и прошептала:

– Мама, там только двое.

* * *

Майка знала, о чем говорит. Она чувствовала присутствие людей, разглядывающих остановившуюся дрезину с последнего уцелевшего этажа высотного здания. Эти люди были очень напуганы, Майка даже знала чем. Но при этом они твердо намеревались убить всякого, кого увидят, как убили дядю брамина (он так и лежал на рельсах, раскинув в стороны руки, и кровь, вытекшая из раны на лбу, уже застыла у него на лице), который не сделал им ничего плохого.

Еще вчера людей в здании было трое. Они грелись у разведенного на лестничной клетке костра, растапливали в подвешенном над огнем котелке набранный снег и, ненадолго сняв противогазы, пили из железных кружек жидкий грибной чай, залитый кипятком.

Потом тот, что носил на ремне пистолетную кобуру, заметил внутри открытого ящика, который он и остальные называли рацией, мигающий красный огонек. Человек с пистолетом тут же поставил свою кружку на пол, схватил подсоединенную к рации телефонную трубку и закричал в нее:

– Застава слушает!

Очень громко закричал, а в ответ услышал лишь шипение и треск. Он повторил свои слова еще несколько раз и вновь не услышал ничего, кроме неразборчивого шума. Тогда человек с пистолетом взял рацию в руки и вместе с ней вышел на площадку за внешней стеной недостроенного здания, которая представляла собой широкую железобетонную плиту без каких-либо ограждений.

Снаружи связь оказалась лучше. Человека с пистолетом сразу услышали и стали ему что-то объяснять, а он внимательно слушал. Он настолько сосредоточился на этих указаниях, что вообще перестал обращать внимание на происходящее вокруг, хотя сам постоянно призывал товарищей к вниманию и бдительности.

Зато холодные нечеловеческие глаза, разглядывающие с высоты простирающийся внизу заснеженный город, заметили вышедшую на открытую площадку одинокую фигурку.

Человек с рацией закончил разговор со своим невидимым собеседником и очень довольный тем, что все понял правильно, облегченно перевел дыхание. Неверное или хотя бы неточное выполнение полученного приказа для него лично и его подчиненных грозило самыми неприятными последствиями, вплоть до трибунала. Майка не знала, что означает последнее слово, зато человек с пистолетом знал и очень не хотел там оказаться. Но лично для него «неприятные последствия» уже наступили.

С рацией под мышкой человек направился обратно в здание, и не успел он подойти к дверному проему, как из-под облаков бесшумно спикировало крылатое чудовище.

Все произошло настолько быстро, что Майка не успела толком разглядеть монстра, заметила лишь расправленные крылья и широкий оперенный хвост. Человек с рацией вообще ничего не увидел. Острые когти внезапно вспороли одежду и вонзились в его тело, а загибающийся вниз костяной клюв ударил сзади в шею, разрубив позвоночник и едва не оторвав голову. Через мгновение крылатый хищник с жертвой в когтистых лапах взмыл в темнеющее небо. Рация вывалилась из рук мертвеца, ударилась о бетонную площадку, на которой тот только что стоял, отскочила от нее и улетела вниз на обледеневшие камни, разбившись там окончательно.

Этот удар услышали греющиеся у костра товарищи погибшего. Один из них схватил автомат и выбежал на площадку, но успел увидеть лишь темный силуэт крылатого монстра, уносившего в когтях обмякшее тело, прежде чем чудовище окончательно скрылось во тьме.

– Комиссара убили, – сообщил он заплетающимся языком своему напарнику и, когда тот спросил у него, кто это сделал, лишь молча помахал в воздухе руками.

Переговорив с товарищем, он спустился за рацией, но нашел внизу лишь разбитые обломки.

И вот теперь эти двое лежали на той же бетонной площадке, где крылатый хищник убил их начальника, которого они называли комиссаром. Они не имели связи с людьми, отправившими их на задание, не знали о сути полученного погибшим комиссаром последнего приказа, но не сомневались, что по возвращении назад их не ждет ничего хорошего. По общему мнению обоих, от сурового наказания их могло спасти только четкое выполнение основного приказа, требующего безжалостно уничтожать врагов и диверсантов. К ним относились все, кто попытается проникнуть за возведенное на железной дороге укрепление или разобрать его.