мне бы парочку наших казачков — уставившими «глаголями» все польские да галицийские еврейские местечки в тот же период…

Да, где ж их взять?

Повывелся ныне казак на Руси!

Вот и этот, вроде мужик боевой и всякие виды видевший — а стоит, как Валаамова ослица и нерешительно спрашивает:

— Помочь ему?

— В смысле? «Отходняк» прочитать?

— Если за ноги потянуть — быстрее умрёт.

Выходя из кабинета, я безразличным голосом:

— Как хочешь, «помощник». Только смотри в его дерьме не измарайся — мне с тобой ещё сегодня работать. И не забудь его табельный «Наган» назад в кобуру вернуть, как «успокоится».

Повеситься, предварительно утеряв табельный ствол — это будет весьма канифольно выглядеть.

* * *

Зашёл в соседний кабинет, где освобождённые из застенков командиры «Вагнера» Васильцев и Купцов, ещё несколько человек командного и преподавательского состава «Полицейской академии», писали — но уже не «чистосердечные признания», а заявления.

Почувствуйте разницу, как говорится!

После так сказать «изменения гражданского состояния» — вполне естественные бурно-радостные «обнимашки», со слезами на глазах. «Полапав» их — стараясь не задевать отбитые рёбра и, дав «полапать» себя — читаю затем их «бумаготворчество» и, внимательно разглядывая «слегка помятые» во время допросов лица, делая замечания по сюжету:

— А разве следователи, во главе с Начальником отдела — не понуждали вас присоединиться к антисоветскому заговору и, убить товарища Жданова и всех коммунистов в Нижнем Новгороде? А потом дождаться нашествия интервентов и на Москву вместе с ними пойти? Чтоб, по петровскому принципу: «где зубец — там и стрелец», развесить комиссаров на кремлёвской стене?

Те переглядываются в полном обубуении, но едва ли не хором:

— Принуждали!

— А разве они не зверски убили на ваших глазах двух молодых комсомольцев, чтоб вы были сговорчивее?

— Убили!

— А разве они не стращали тем, что в случае отказа — расправятся с вашими семьями?

— Стращали!

— Но вы стойко держались, не изменяя делу Ленина и пролетарской революции?

— Держались!

Тычу пальцем в бумагу:

— А почему в бумаге не указано? По вашим объяснительным, можно понять — что весь свет сошёлся клином на каком-то Серафиме Свешникове… А кто это такой? Да, никто по сравнению с товарищем Ждановым и Мировой революцией! Про него можно вообще — лишь вскользь упомянуть, не велика цаца.

Чешут в затылках:

— Понятно…

— Ну, раз понятно — немедленно переписать!

* * *

Почему всё так легко получилось? Практически захват власти в отдельной волости?

Пока я отсутствовал, моей службой безопасности распускались слухи, что «Контуженный» вернётся и, причём не просто так — а на «белом коне». Почти все в это верили, а кто не верил — предпочитал на всякий случай помалкивать в тряпочку.

Ну, а то, что нашлось полтора десятка гиперактивных идиотов во главе с Федькой-ассенизатором…

Так, что с идиЁтов возьмёшь?

По моему возвращению, тут же был пущен слух, что я действую по прямому распоряжению главы Нижегородской губернии — в который все поверили, буквально на счёт «раз».

А попробуй не поверь в это!

Коль со мной были Анисимов, Брат-Кондрат и другие комсомольцы — выходцы из Ульяновска… С ними — решительно настроенные бойцы из «Ударных отрядов по борьбе с хулиганством» (УКО) и трое «воинов-интернационалистов» со зверскими рожами.

По этому поводу народная мудрость гласит:

«Кто палку взял — тот и капрал».

Большинство милиционеров Ульяновска — которых я знал ещё со времён операции по разгрому прорвавшейся с Дона банды и, которые ещё не забыли — как я спас их души от почти стопроцентной гибели, не удивились моему появлению и охотно присоединились к операции «Не всё скотам масленица».

Ну, а там, надеюсь — словами Екатерины Великой:

Победителей не судят!

К восьми часам, после короткого митинга возле Управления, во время которого я поведал о раскрытом антисоветском заговоре — умело пристегнув его к происходящим международным событиям, ввёл чрезвычайное положение по городу и волости, а устами ульяновского народного судьи — было объявлено о самоубийстве нового Начальника отдела НКВД и провозглашено:

— В связи с чрезвычайно сложной обстановкой — всеми подразделениями НКВД, ведомственной, вневедомственной и транспортной милиции, школой подготовки и переподготовки, вплоть до особого распоряжения — будет руководить товарищ Свешников.

То бишь теперь, я — главный мент в Ульяновской волости.

Я же, уже своей властью — назначил трёх своих бывших заместителей начальниками Ульяновской вневедомственной милиции, «Школы подготовки и переподготовки рядового и младшего комсостава транспортной и вневедомственной милиции» — (ШППРМКТВМ) и «Особого проектно-технического бюро № 007» (ОПТБ-007) при Ульяновской исправительно-трудовой колонии).

На свои бывшие должности, то есть, временно бывшими занятыми «пришельцами».

Тут же были арестованы двое подручных назначенца Погребинского и, трое из четверых начальников силовых структур. Начальника невоенизированной охраны Ардатовского сектора НКПС, я трогать не стал: во-первых — он самый безвредный, во-вторых — находится в столице одноимённого уезда, где имеется своя «мафия».

Ладно, мне и этих троих хватит для громкого процесса.

Двоих подручных покойного, методом систематического избиения пытавших Васильцева и Купцова и, лично причастных к убийству двух бойцов «Вагнера» — ознакомившись с личными делами, решил до судебного процесса не допускать.

Нет, вовсе не из чувства мести… Вернее, не только из-за него.

Они мужики жизнью тёртые, «правильного происхождения», воевавшие за народную власть, заслуженные члены партии и так далее. Характером, по-крестьянски быковато-быдловатые и, на «сотрудничество» со следствием не пойдут. Поэтому, не допрашивая (у меня имеются подделки их корявого почерка с нужными показаниями) запер их в камере, а при этапировании в Нижний…

Всякое может случиться на этапе этапирования.

Трёх же «экс-начальников» — имевших «белые пятна» в биографии, не особенно утруждаясь, чисто методом психологического давления — раскрутил на «чистосердечное»:

— Свалите всю вину на Погребинского и покойного Начальника волостного отдела НКВД — отделаетесь максимум «червонцем» на рыло. А там, через год-другой — амнистия приуроченная ко Дню взятия Бастилии двадцатью шестью бакинскими комиссарами и, вы на воле и при собственных бабах.

Но наиболее убедительной была альтернатива:

— Если не договоримся — сделаю всё, чтоб вас ещё в камере — уголовники шконку грызть заставили и затем в параше утопили. Есть у меня кое-какие подвязки среди блатных. Так чё, граждане? Будем соображать конструктивно или быковать?

Люди интеллигентные, враз всё поняли правильно!

После этого, начались задержания рядовых участников контрреволюционного заговора из числа местной «шелупони». Практически все представители доморощенного «Союза воинствующих безбожников» очутились на нарах, по соседству с несколькими «ленинскими призывниками»,