они вышли. Пираты вели их по извилистым деревянным коридорам, которые больше напоминали звериные норы, оббитые досками. Странные туннели были увешаны картинами и устланы пыльными коврами, а на разноцветных стенах висели канделябры всех форм и размеров. Идя по этим безлюдным помещениям, Феликс в который раз подумал, что очутился в старом и зловещем замке. То поднимаясь, то опускаясь, они петляли по этим ветхим лабиринтам, пока наконец не достигли двустворчатых дверей на которых были вырезаны ценебрийские руны. Трудно было сказать, в какой именно части корабля они сейчас находились. Бесконечные подъемы и коридоры совсем сбили с толку Феликса, а окон тут не было. Постучав по двери, Блоф громко проговорил:

— Капитан! Мы привели этих земляных клопов!

За место ответа за дверью послышался звук, похожий на плеск воды, когда в реку бросают что-то очень тяжелое. После этого внутри двери раздался глухой щелчок, и они сами собой открылись.

Войдя в тусклое помещение, первое, что увидел Феликс был большой трон, сделанный из якорей, на котором, расставив руки и гордо выпрямив спину, сидела… Женщина?!

Глава 11. Соль, гром и молния

Феликс стоял, и в недоумении смотрел на диковинный трон, собранный из якорей, пушек и разного морского хлама, который был устлан целым покрывалом из всевозможных сшитых друг с другом флагов. Сначала он подумал, что обознался, и на самом деле перед ним сидит мужчина. В комнате царил холодный мрак, и несколько догорающих свечей не могли справиться с влажными тенями, которые, казалось, имели свой особый, темно-синий оттенок, как если бы комнату освещала взошедшая на небо луна. Помещение было не темным и не светлым, но мрачным и холодным, как склеп, и поэтому множество мелких деталей виделись лишь неясными очертаниями, тогда как другие и вовсе не имели какой-либо формы, предоставляя воображению самому додумывать их образы. Но когда глаза Феликса привыкли к этому вязкому сумраку, то он понял, что перед ним на самом деле сидела старая женщина.

Феликс не мог с точностью сказать сколько ей было лет, но она точно могла бы сгодиться ему в матери. Морщины уже тронули ее грубое лицо, но не настолько, чтобы оно превратилось в древесную кору. И тем не менее она уже вышла из возраста деторождения. Ее седые волосы высовывались из причудливой банданы, которая была повязана таким образом, что узлы находились не на затылке, а по краям головы, и шли вверх, словно длинные уши белки или осла. Одета она была в изношенный синий капитанский камзол, края которого были в белой плесени, и выглядели так, словно она только что возвратилась из места, где шел легкий снег. Капитан «Харибдиды» не была горой мускул, которая могла бы устрашить буйную команду головорезов, и уж точно не красавицей, которая могла бы вертеть самыми сильными из них. Но все же она имела какую-то свою исключительную силу, которая с первой же секунды проглядывалась в ее наполненном враждебности взгляде. Вальяжно расположившись на своем уродливом троне, она, скучающе подперев кулаком голову, следила взглядом хищной птицы за своими гостями. И только когда все вошли внутрь помещения, которое оказалось куда больше, чем думалось, женщина на троне зловеще улыбнулась. Феликс услышал, как где-то за его спиной испуганно вздохнул Милу, да он и сам чуть было не вздрогнул от удивления, и тут же поспешил осенить себя знаком Розы. В пасти этой женщины были несколько рядов острых зубов, как у акулы.

— Морская пена и соль рассказали мне, что горстка сухопутных крыс пытается переплыть мои воды на ржавом корыте, но я и подумать не могла, что это будешь ты, сын Сайруса.

Ее голос был крепкий и наполненный агрессивной властью. В нем уже прослеживался старческий скрип, но он еще больше придавал ее словам угрожающих ноток, как скрип старой корабельной пушки, которая может в любой момент выстрелить и превратить вражеский корабль в гору обломков. Так же в нем слышался легкий вестеркловский акцент.

— Анья Соленый Дым. — проговорил Эскер делая шаг вперед. — Мне не нравиться, что ты не чтишь старые уговоры, и посмела напасть на наше судно.

— Разве на вас кто-то нападал? — подняла седую бровь Анья. — Вы стоите здесь живые и здоровые, все пальцы и глаза на месте, и даже языки целы. «Харибдида» милостиво приютила вас в своем чреве, укрыв от надвигающейся бури.

— Ха! — раздался вдруг веселый голос Ареля. — Ха-ха! И это ваш капитан?! Женщина?! Вами руководит старая шлюха?! Я подумал, что вы просто горстка оборванных чаек, научившихся управлять кораблем, а вы оказывается бесхребетные черви, которые растеряли свою честь! Вы рыбные потроха, недостойные называться людьми моря!

У Феликса сердце ушло в пятки, когда толпа пиратов с громкими воплями стала вынимать свои сабли. Но даже их гомон не смог перекрыть задорный и в то же время злой голос взбалмошного капитана:

— Ну давай! Давай! Подходи! Я поджарю ваши ничтожные туши как поросенка на вертеле!

— Молчать! — голос Аньи прорезал общий гам как раскат грома. После этого все стихло, и испуганные взгляды пиратов уставились на старую женщину. Лишь немногие, включая Блофа, с яростью и злобой посмотрели на своего капитана.

— Этот пресноводный слизень назвал нас морскими отбросами! — проговорил один из шайки, тыча в Ареля культей, на которой отсутствовало два пальца. — Мы набьем его потроха порохом и скормим гнилым пиявкам!

Блоф вытянул руку, останавливая других пиратов, которые тоже захотели высказаться. Недоверчиво посмотрев на Анью, он проговорил, еле сдерживая злобу, которая пылала в его глазах:

— Зачем тебе понадобились эти обглоданные морем оборванцы? Получить добычу мы с них не можем, и скормить Морской Матери тоже. Мы попусту тратим на них время.

— Здесь я решаю, что и как мы тратим. — ответила ему Анья, сверкнув исподлобья своими желтыми зрачками, похожие на глаза совы.

Медленно поднявшись со своего места, она взяла в руки длинный посох, на конце которого была водружена прозрачная колба с темной жидкостью. Ростом старая женщина была невысоким, но и не низким, и странно контрастировала со своими рослыми подопечными. Когда она направилась к кучке собравшихся наемников, пираты, которые стояли рядом, стали пятиться в разные стороны, словно волны на пути идущего судна. Остановившись напротив Эскера, она на секунду задержала взгляд на его маске, а затем перевела глаза на стоявшего рядом Синоха.

— Что это монах раджна делает во владениях Рогатой Русалки? — прищурив глаза, спросила Анья. — Твои молитвы все равно не пробьются в ее морское царство. А вот твое тело сможет.

— Имею хотение путешествовать по