Несмотря на растерянность, говорит она серьезно, и я бы на месте Ковалёва подумал несколько раз, стоит ли оно того…

— Как показала практика, зубки ты держишь при себе. Это ведь был твой первый опыт? Не переживай, я тебя всему научу.

Василиса поддается вперед, и я успеваю её вовремя перехватить за предплечье.

— Раз для тебя не проблема девичья строптивость, справишься. Если выиграешь.

— Тоже верно, — неожиданно соглашается Стас, с жадностью в глазах пожирая Василису липким взглядом. — Пари, — пожимает мою ладонь.

— Разбивай, — говорю Василисе.

— Я ненавижу вас. Держитесь от меня подальше, — она разворачивается и уходит, а точнее стремглав сбегает.

— Тогда ты, Русо, — пожимает плечами Стас.

— Что, блядь, здесь вообще происходит? — злится мужчина. — Я не буду марать в этой мутной истории свои руки.

— Да плевать! — Ковалёв самоуверенно разбивает замок из наших рук свободной рукой. — Когда ты проиграешь, Бес, я вытрясу из тебя душу, если посмеешь мне помешать, — угрожающе низким тоном говорит Стас. — Но сначала я уничтожу твою никчемную жизнь, замараю тебя в твоём собственном дерьме и на твоих глазах трахну твою шлюшку.

— Если выиграешь.

— А ты думаешь, что на своей новой рухляди обгонишь эту крошку? — он переводит взгляд на свой новенький гоночный байк. — Ты проиграл уже как только открыл свой рот. Даже не верится, что наш конфликт нашёл такой легкий компромисс. Удачи, Бессонов.

Он разворачивается, уходит. Только теперь я выдыхаю, словно и не дышал всё это время. Отчасти он прав. Такой байк тяжело обогнать на старом металлоломе, но вопрос в том, придет ли кто-то из нас на финиш вообще. Лично я предпочитаю, чтобы он оставил свои зубы на гоночной дороге.

Оборачиваюсь и ищу взглядом светлую макушку, но со стороны это точно выглядит, как обеспокоенное метание.

— Она за Живыми холмами с Фирташем и Аней, — подоспевает с коротким докладом Артём. — Как прошло?

— Видимо, слишком метко. Присмотришь за ней?

— Ты же не собираешься делать глупости? — с надеждой спрашивает друг, но, когда наши глаза пересекаются, он обреченно стонет. — Ты — тупица, если думаешь, что у тебя выйдет обогнать этого мерзавца на холмах.

— Неужели? — скептически сужаю глаза. — Успокойся. В этой гонке главное не победа, а его ошибки.

— А я слышал другое и уже начинаю догадываться о твоём плане. Ты же понимаешь, что если Ковалёва заберут в каталажку за дебош, он выйдет меньше чем за сутки, учитывая связи его предков?

— Посмотрим, — задумчиво киваю.

— И он опасен на гонках. Играет по грязному.

— Никто не говорил о том, что нужно придерживаться правил.

— Кир… Если нам придется собирать твои мозги всмятку, я тебя лично прибью, — угрожающе говорит Артём, тыкая в меня пальцем. — И это мне придется ещё встать в очередь за Василисой. Она точно тебя оживит и снова раскромсает.

— Да, кстати об этом… — вспоминаю я. — Не подпускай её близко к гоночной трассе. Если и впрямь что-то случится, увези её домой. Она ещё не готова к подобным… Потрясениям. Сдаётся мне, что у этого змея на сегодня имеется свой план.

— Бес!

— Мне нужно проверить байк, а тебе присмотреть за нашими девочками, — кладу ладонь на его плечо, сжимая. — Не подведи меня.

Артём шокировано выдыхает, и как безмолвная рыба, открывает рот, но не находит необходимых слов. Я его обхожу и иду к своей рухляди, озадачено оценивая возможность хотя бы держаться на ровне с Ковалёвым.

Чёрт, с моим байком я бы так не волновался. А эта железная лошадка даже не объезжена на Живых холмах, что мне придётся исправить уже через полчаса. Чтобы занять руки и не сорваться к Василисе, занимаюсь бессмысленной работой. Байк я проверил не один раз, но… Снова и снова проверяю все детали и исправность старушки Хонды.

— Мой тебе совет, лучше надень полную экипировку, — раздается сбоку.

— Волнуешься за мой зад, Дымок? — насмешливо хмыкаю, не отрываясь от разглядывая байка.

— Твой дохлый зад платить мне не будет.

— Умеешь подбодрить, — качаю я головой.

— Экипировка, Бес.

— Я не собираюсь летать над трассой, Мирослав.

— А я наслышан о Ковалёве. Кому, как не мне знать, на что он способен?

— Что же… Уговорил. Тащи скафандр.

— Шутник, — осуждающе выдаёт Мирослав, тяжело вздыхая. — Не геройствуй. Дай ублюдку того, что он хочет, а в остальном дерьме он зароется сам. Удачи, наездник, — подмигивает мне Дымок и уходит, оставив меня в сомнительных чувствах.

Подготовка к гонке проходит невероятно долго и нудно. Василиса прячется от меня по разным углам, а мои друзья и Мирослав держат дистанцию. Постоянно ловлю на себе скользкий взгляд Ковалёва, стараясь не реагировать на его насмешки и провокации.

Только когда подкатываю байк на старт, напряжение мгновенно взлетает по своей шкале и даже её пробивает. Я впервые начинаю нервничать на Живых холмах до холодного пота на ладонях.

— Русо, что за дела? — спрашиваю я, понимая, что старт свободен. Кроме меня и подъехавшего ублюдка на своём пафосном ультрамариновом байке, никого нет.

— Это была моя маленькая просьба, — ухмыляется Ковалёв. — Нам ведь не нужно, чтобы кто-то помешал?

— Надеюсь, ты содрал с него приличную суму, — фыркаю я, взглянув на Русо.

— Ты заделался моим финансовым директором? — закатывает глаза Руслан. — Хорошей покатушки, Бес. Жаль, что ты не на своём звере. Придётся попотеть.

Я хватаю шлем, и только единственное фырканье Ковалёва меня отвлекает:

— Слабак.

— Что? — непонимающе качаю головой, но сразу замечаю, что он без шлема и экипировки.

— Мы же на равных играем, не так ли? Тебя все засмеют и будут называть трусом, — слышу провокацию, недовольно поджимая губы.

— Правила безопасности…

— Ой, да брось, Бес. Ты серьезно? Или всё ещё трусишь подохнуть на холмах, как твоя мамаша? Вот она-то точно знала толк в веселье, а ты просто дешевая пародия.

Меня передергивает, а сердце замирает от боли. Я смотрю на Ковалёва, но перед глазами вижу, как медбрат скорой помощи пытается реанимировать мою мать в больнице. С мужчины течет пот от усердия, он метает обеспокоенный взгляд по медсестрам, а пищащий аппарат не показывает больше никаких признаков жизни.

В тот момент остановилось моё сердце, а её рука слетела с кушетки, безвольно покачнувшись. Она была вся в крови, половина лица содрано до мяса и зубов, открытые переломы, синие губы и потухшие глаза… Тогда я поклялся отцу прямо в больнице, что не стану рисковать жизнью и кататься на Живых холмах. Но я нарушил своё обещание. А там, где один раз, там и второй…

Протягиваю шлем Руслану, который ошарашенно качает головой, в безмолвном протесте. Видимо, мой взгляд слишком красноречив,