Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Коллектив делился на большие сообщества взрослых и детей. В секту попадало много малышей и подростков. Родители, верившие в псевдонаучный подход Столбуна, отдавали своих отпрысков для того, чтобы у них была возможность сформировать в себе выдающиеся способности. Вместе они не жили. Летом детские группы ездили с воспитателями по всей стране, от Москвы до Душанбе, зайцами в плацкарте на багажных полках и автостопом, показывая спектакли по всему СССР. Останавливались на частных квартирах членов коммуны, воспитывались в строгости. Грязь и неухоженность были в почете и означали, что человек не тратит время попусту, а трудится и занимается делом. Все ходили со вшами, ссадинами, в старой одежде. Мылись редко и коллективно.
Дети учились не быть лучше других, не высовываться, не желать и не чувствовать себя, но при этом быть радостными. Если закинуть ногу на ногу – отчитают за высокомерие. Скрестить руки на груди – получить подзатыльник или выговор за то, что поставил себя выше других. Переживать, плакать, ныть запрещено. Делиться друг с другом переживаниями – тоже. В детском отделении секты были в почете доносы и наговоры. За проступок можно было нарваться на публичную порку. Проступком становились самые безобидные вещи: незаплетенные волосы у девочек, в одиночку съеденное яблоко, неискреннее выступление в театральном кружке, не доеденная до последней крошки еда. Кто плохо ест, тот мало трудится. Всё в конце дня обсуждалось на общих собраниях.
Ребятам постоянно напоминали о том, что они вырастут ничтожными проститутками и наркоманами, что их матери шлюхи, а отцы – тунеядцы.
Жаловаться на проблемы со здоровьем или дискомфорт не разрешалось. Поэтому многие часто болели, передавая вирусы друг другу. Укусы насекомых не обрабатывались, так как Столбун учил, что кусают только злых и плохих людей. Следовательно, сказать, что тебя покусали комары, нельзя. Свободное от работы и поездок время посвящалось патриотической литературе про подвиги во имя родины, пению пионерских песен и доносам. Считалось, что такие методы позволят вырастить настоящего, здорового в будущем человека. Детей убеждали, что «во внешнем мире» живут одни идиоты и плохие люди. А они в безопасности только потому, что трудятся все вместе на благо коллектива. Стокгольмский синдром процветал и оказывал воздействие на психику уже взрослых людей, выросших в секте, долгие годы спустя. Даже возвращаясь в свои семьи, дети стремились уехать назад в коммуну, потому что жизнь вне группы казалась пустой, опасной и лишенной смысла.
Отправить ребенка на лечение к Столбуну можно было за деньги и по любой причине. Конечно, больные ребята с инвалидностью там тоже встречались. Но в основном все были здоровыми. Подразумевалось, что методика Столбуна поможет от любых проблем: плохого поведения в школе, лени, дурного характера, плохих оценок, страхов, неуверенности, хамства, невнимательности. В общем, от всех нормальных детских проблем, которые обычно решаются вместе с родителями в семейном кругу и проходят с возрастом. Особенно тяжело приходилось детям из благополучных домов. Их вырвали из теплого гнезда и лишили условий для развития здоровой психики. В коммуне находилось много детей из девиантных семей алкоголиков и наркоманов, состоявших на учете в милиции. И для них не было ничего удивительного в криках, порках, унижениях. Они получали своеобразную заботу и контроль за минимальным обеспечением. А вот обычным детям становилось несладко. Если их родители принимали решение пойти на лечение к Столбуну или отправить свое чадо к нему на перевоспитание, то самого ребенка никто не спрашивал и не предупреждал. Из привычной квартиры и распорядка его перемещали в грязные бараки с толпой юных членов «коллектива». Вернуться домой не представлялось возможным, так как никакой связи с родителями не было. Можно писать письма, но из-за постоянных переездов они доходили редко, и только до тех родственников, которые постоянно присматривали за конкретными коммунами. Письма перед отправкой вскрывались и прочитывались. Никаких жалоб или рассказов о реальных условиях жизни. Только поздравления с праздниками, хорошие новости о группе, и всё. Свои достижения лучше не описывать, могли наказать за хвастовство. Иногда семьи встречались в городах, где проводились знаковые мероприятия столбуновцев. Но большую часть времени они были раскиданы по всей стране.
Каким-то детям «везло», и практики Столбуна с ними проделывали их собственные родители после знакомства с идеологией. Привязывали к стульям, били током, кричали, унижали.
В воспоминаниях Анны Сандермоен, девушки, которая провела детство в секте, есть отрывок, описывающей методики воспитания, реализованные по рекомендации Столбуна ее отцом и матерью: «…Потом он сказал моим родителям, чтобы они со мной поговорили. Мама с папой отвели меня в какой-то пустой класс, долго мне что-то объясняли (я совсем не помню что), потом посадили на стул. Мама скрутила мне руки за спинкой стула и держала, чтобы я не вырывалась, а папа бил по лицу (это называлось «бить морду»). У меня началось сильное кровотечение из носа, а папа все бил и бил. Потом я пришла домой – в коммуну – уже без родителей, сняла свое любимое платье, погрузила в наполненную холодной водой ванну, но так и не смогла отстирать кровь. Пришлось его выбросить».
Анна Чедия Сандермоен (находилась в секте шесть лет) «Секта в доме моей бабушки»
Столбун объяснял людям «реальное», по его мнению, устройство мира и психики. Он всячески избегал каких-либо религиозных тем. Это вообще осуждалось в коллективе. Виктор активно выступал против любого рода сионизма, хотя сам по рождению был евреем. Коллектив представлял собой гипертрофированное олицетворение советской идеологии. Взрослые представители секты носили значки с портретом Дзержинского, много нецензурно выражались, работали, вели себя некультурно, не стремились к чистоте и опрятности – признакам разврата и мещанства. Поддерживать минимальную гигиену значило побудить руководителей к допросу и последующему наказанию. Главный, как называли почитатели Виктора, верил, что смысл его идеологии лежит во взращивании сильных, выносливых и волевых людей. Через преодоление нищеты и унижений личность человека должна, по его