— Мой сын никуда с вами не пойдёт, — сказал хозяин и посмотрел на гостя тяжелым взглядом. — Не понимаю, почему вы решили, что имеет какое-то отношение к Логану, Гибастиас. Проваливайте из моего дома и побыстрее, если не хотите получить по шее.

— О, вы заговорили на языке своего племени, — широко улыбнулся господин Гибастис. — Я всегда знал, что аристократизм не купишь ни за какие деньги. Это врожденное.

— Не всё можно купить за деньги, — хмуро согласился господин Тодеу.

— Я пожалуюсь королю, — сказал Гибастиас и обратился ко мне, многозначительно подмигивая. — Сударыня Элизабет, возможно, скажет в мою защиту?

— Вам уже ответили, — сказала я, предпочитая не заметить намёка, что он может раскрыть тайну моей личности. — Вам указать на дверь, если слова не доходят?

Только сейчас Логан начал плакать, и я принялась его утешать, целуя в висок и нашептывая, что всё будет хорошо.

— Элизабет, уведите моего сына, — сказал господин Тодеу ледяным тоном, — ему здесь не место.

— Благодарю, — я схватила мальчика на руки и побежала наверх под негодующие вопли Бониты.

— Какая нелепость! — возмущалась она. — Ты совсем сошел с ума, Тодо?!

Я не стала слушать, что будет дальше. Унесла Логана в детскую и обнаружила там притихших, испуганных близнецов и Черити.

Логан плакал навзрыд, меня не держали ноги, и я села прямо на ковер, устроив мальчика у себя на коленях.

— Папа решил прогнать Логана? — с запинкой спросила Черити.

— Нет, маленькая, — успокоила я её, укачивая Логана. — Пришел нехороший человек — вор и обманщик, но ваш папа велел ему убираться. Он сказал, что никому не позволит забрать его сына.

— Правильно, — сказала Черити, немедленно успокоившись и занявшись куклой, которая до этого валялась на полу, позабытая маленькой хозяйкой. — Папа прогонит всех плохих людей. И останутся только хорошие. Только почему он не прогоняет тетушку Бониту?

— Черити! — строго одернула я ее. — Так нельзя говорить.

— Но это правда, — подняла она на меня удивленные глаза. — Я столько раз слышала, как наши соседи говорили, что тетушка Бонита — хуже черта, и если она попадет в ад, то ее оттуда выгонят.

Как я ни старалась сдержаться, но из меня полез дурацкий неудержимый смех. Смеяться сейчас было совсем не к месту, но я напрасно сдерживалась — это оказалось выше моих сил. Я расхохоталась до слез, и даже Логан сразу перестал плакать. Дети, сначала засмеявшиеся вместе со мной, постепенно умолкли, глядя на меня с изумлением, а я всё смеялась и смеялась, прижимая к себе мальчика.

Дверь распахнулась, и на пороге появился господин Тодеу. Но и его появление не смогло меня успокоить. Я совсем ослабела от смеха и повалилась головой на постель.

— Что происходит? — спросил господин Тодеу, хмурясь. — Элизабет, что с вами?

— Она все время смеется, — заявила Черити. — А я всего лишь сказала, что слышала, как про тетушку Бониту сказали, что она — старая чертовка, и что…

— Я пришлю Ванессу, она посидит с вами, — сказал господин Тодеу и подошел к нам. — Сын, — он присел на корточки и потрепал Логана по голове, — не бойся, всё хорошо. Никто тебя никому не отдаст. Но тебе придется отдать мне Элизабет. Похоже, она немного переволновалась сегодня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Логан кивнул и слез с моих колен. Я попыталась сказать, что всё в порядке, но повалилась в новом приступе хохота.

— Идемте со мной, — сказал господин Тодеу и легко поднял меня на руки.

Я смеялась и не могла остановиться, пока хозяин нёс меня в свою комнату. Попутно он пнул двери комнаты Ванессы, и когда она выглянула, велел присмотреть за младшими.

— Вообще-то, я не служанка и не нянька, — недовольно заявила она, но замолчала, глядя на меня и хлопая глазами.

Это рассмешило меня ещё больше, и я зашлась в новом приступе хохота.

— Присмотри, — велел хозяин Ванессе, и она неуверенно кивнула.

Господин Тодеу принес меня в свою спальню и усадил прямо на постель. Это было очень неприлично, и я хотела тут же встать, но в это время дурацкий смех, распиравший меня, прекратился, и я разрыдалась ещё сильнее, чем Логан.

Внезапный переход от смеха к слезам перепугал меня до смерти, но остановиться не получалось — слёзы градом катились из глаз, силы совсем покинули, и когда господин Тодеу сел рядом со мной и обнял меня, прижимая к груди, я не смогла сопротивляться. Да и не хотела, если говорить честно.

— Тише, все хорошо, — говорил господин Тодеу, укачивая меня совсем так же, как я только что укачивала и успокаивала Логана.

Я уткнулась лицом хозяину в грудь, обняла за пояс и ревела, ревела, насквозь промочив на нём рубашку.

Не знаю, сколько мы так просидели, но когда я немного успокоилась, господин Тодеу налил и поднес мне вина.

— Выпейте залпом, — сказал он, протягивая бокал с темной жидкостью и резким запахом. — Оно крепкое, но вам сейчас не помешает.

Послушавшись, я попыталась сделать глоток, зубы стучали по краю бокала, но как только вино обожгло мне язык и горло, спустившись до желудка огненной лавой, спазмы внутри прошли, и смех и слезы исчезли тоже.

— Что со мной? — спросила я удивленно.

— Вам лучше? — спросил господин Тодеу, забирая у меня бокал.

— Да, — с запинкой ответила я. — Я сошла с ума, наверное…

— Вы просто переволновались, — он поставил бокал на стол. — А теперь вам надо умыться. Дети испугаются, если увидят вас зареванной. Не будем добавлять им переживаний.

— А-а… господин Гибастис?

— Он ушел. Сможете встать? Я помогу.

Он помог мне дойти до рукомойника, полил из кувшина, а потом сам вытер моё лицо полотенцем, ласково и нежно касаясь моих щёк. Я не мешала ему этого делать, потому что эти большие сильные руки успокаивали, придавали сил, утешали и подбадривали. Если бы прижаться к его ладони…

Я открыла глаза и сразу увидела кровь. Костяшки на правой руке хозяина были разбиты в кровь.

— Что это?!

— Ничего, — ответил он очень спокойно.