– Да, – подхватил Максим. – Прогуляйтесь по лесу! Мы вам настоятельно рекомендуем сделать этот шаг.

Михеева легонько пихнула его локтем.

– Что-то ты не на шутку разошелся сегодня, – заметила она и, повернувшись к старшему Танковану, бодро поинтересовалась: – А где же еще один постоялец? Вы говорили, их пятеро.

– У-у, – загадочно протянул тот. – Пятый у нас затворник, Танюша. Целыми днями сидит в своей комнате и никуда носа не кажет – ни на улицу, ни даже сюда, в гостиную.

– Чем же он питается? Святым духом? – рассмеялась она. – Ну точно – схимник!

Робаровская важно удалилась, толкая перед собой коляску, а в гостиную выплыла Ульяна Юрьевна с огромной утятницей в руках.

– Уважаемые гости! Прошу отведать фирменное блюдо гостиницы УЮТ – пекинская утка под сыроярским соусом!

– Андалузский кролик в рязанском маринаде! – фыркнул Максим.

Татьяна снова пихнула его в бок.

– Да что с тобой сегодня? Не выспался, что ли?

– Отведаем-отведаем, – потер руки Глузкер, близоруко щурясь на утятницу. – Мне определенно у вас нравится!

– Ну и слава богу! – улыбнулась хозяйка.

– Да ты садись, мать. – Семен Романович отодвинул стул. – А то все бегаешь, хлопочешь.

– У меня работа такая, – лукаво подмигнула она.

– Стол уже ломится, – махнул рукой Блатов. – Садитесь, Ульяна Юрьевна, опрокиньте стопочку за здоровье сына с невесткой.

Максим бросил на него презрительный взгляд.

– Это я – с радостью, – встрепенулась женщина. – За Максимку, за Танечку… За то, чтобы семья была крепкая и любящая. – Она сняла фартук и села за стол рядом с мужем. – Чтобы все у них ладилось – и на работе, и дома. И чтобы знали, что здесь у них всегда – надежный тыл, горячий очаг и уютное гнездышко.

– Максу здесь неуютно, – вздохнул Семен Романович. – Говорит, что сюда, мол, только ср. ть ездят.

– Я не так сказал, – засмеялся Максим. – Вечно ты, батя, все передергиваешь.

– Нет, правда, – засуетилась Ульяна Юрьевна. – Знайте, дети, что здесь вам всегда рады, что здесь – ваш родной дом, а в нем – любовь и забота. – Она печально покачала головой. – У некоторых, вон, и того не осталось. В родном доме – притон бандитов.

– Да, – вздохнул Танкован-старший. – Бедная Маргарита…

– Ничего она не бедная! – вспылил Максим. – Уверен, у нее самой рыло в пуху! Ну кто поверит, что человек живет в одном доме с убийцами и даже ни о чем не догадывается! – Он хлопнул ладонью по столу: – Чепуха!

– Антошку жалко, – плаксиво протянула Ульяна Юрьевна. – Мальчонке-то за что все это?

– Вы выпьете со мной? – неожиданно спросил Блатов у Татьяны.

Адвокатесса взглянула на мужа и пожала плечами:

– Почему нет?

– Наливайте! – распорядился опер и, махнув рукой, задел тарелку на столе. Она с грохотом упала на пол. Рыжий мажордом, похоже, успел захмелеть.

– Ничего страшного! – вскочила с места Ульяна Юрьевна. – Я сейчас уберу.

– Может быть, вам хватит? – осведомилась у Блатова Татьяна.

– Наливай, коллега! – настаивал тот.

– Давайте ваш бокал.

Через полчаса за столом остались только Танкованы и Михеева.

– Хороший обед получился! – подвел итог Семен Романович, покачиваясь на стуле. – Настоящий этот… бизнес-ланч!

– Э-э, батя, – Максим цокнул языком, – тебе, пожалуй, тоже пора бай-бай.

– Ступай-ступай. – Ульяна Юрьевна отобрала у мужа вилку. – Иди к себе, а я пока здесь приберу.

– Давайте, помогу, – предложила Татьяна. – Вдвоем мы быстро управимся.

– Да что ты, детка! – всплеснула руками хозяйка. – Я мигом сама справлюсь. А вы идите, мои хорошие, погуляйте. Побродите по нашим улочкам, подышите кедровым духом. После Москвы – отрада для организма.

– Я все же вам помогу, – улыбнулась Михеева. – Я ж не только гость, но и невестка как-никак!

Предоставленный себе как минимум на полчаса, Максим отправился в дальний конец дома – в кладовку – подыскать что-нибудь из теплых вещей. В Сыром Яру вечереет рано, а ночи здесь – холодные и сырые. Если они с Татьяной загуляются допоздна, то, пожалуй, в джемперочке да в платьице мигом околеют на ветреных сыроярских улочках.

Он прошел по длинному узкому коридору первого этажа, свернул в крохотный холл, где ютились два расшатанных стула с металлической пепельницей на подставке, и распахнул легкую фанерную дверь без замка. Пятиметровая комната, захламленная нужными и ненужными вещами, навеяла массу воспоминаний. Здесь всегда было хорошо прятаться, а однажды, в девять лет, Максим затащил сюда одноклассницу – кажется, ее звали Мила – и, заставив раздеться догола, с интересом и непонятным возбуждением изучал, как устроено женское тело. Сейчас смешно вспоминать, а тогда, застуканный за этим занятием отцом, Максим был выпорот и лишен велосипеда.

Неожиданно в коридоре за его спиной послышались торопливые шаги, и чей-то незнакомый мужской голос произнес:

– Посмотрим, как все сложится… Да… Здесь нужен подходящий момент…

Максим машинально отступил в темноту кладовки и прикрыл за собой дверь, оставив щель величиной с ладонь. В ту же секунду, прижимая к уху мобильный телефон и беспокойно оглядываясь по сторонам, в холл зашел мужчина.

– Мне очень неудобно говорить, – объяснил он своему собеседнику в трубке. – Гостиница маленькая, и деться совершенно некуда. В номере разговаривать сложно – стены тонкие и превосходная акустика.

У Максима перехватило дыхание. Странный субъект, опасающийся за свою конфиденциальность, стоял к нему спиной, загородив дверную щель.

– Я же сказал, – повторил мужчина. – Нужно дождаться подходящего момента. Парень ни о чем не догадывается, наслаждается медовым месяцем. Мне необходимо некоторое время, и я разом покончу с этим делом.

Максим почувствовал, что у него от ужаса немеют ноги. Странный незнакомец говорил с кем-то о нем! Парень, «который наслаждается медовым месяцем», – это, разумеется, Максим Танкован! А дело, с которым нужно «разом покончить» – это…

Перед глазами поплыли картинки скользящих в ночи полей, мелькающих столбов, скачущих железнодорожных насыпей. Потом – толчок в спину, и вот он уже извивается всем телом, ухватившись за поручень. Его бьет по щекам бешеный ветер, а скользкие пальцы грозят вот-вот сорваться с перил. Еще мгновение, и он будет раздавлен, смолот, разорван на куски многотонным свистящим железом…

Следом в памяти прозвучали слова отца: «Пятый гость у нас – затворник… Целыми днями сидит в своей комнате и никуда носа не кажет – ни на улицу, ни даже в гостиную».

Максим облизал губы. Возможно, перед ним сейчас – тот самый таинственный схимник. И этот тип явно что-то замышляет против него!