«Лиргисо, зачем столько тумана? Отлично помню! Тина волокла тебя по лестнице, чтобы запихнуть обратно в подвал, откуда ты перед этим смылся. Ты был зеленый, весь в драгоценных камнях, с громадными золотистыми глазами, жестокими и злыми. Я сразу почувствовал, что сволочь ты та еще, ну и, конечно, остолбенел — я в первый раз видел энбоно».

— Ты вызвал у меня любопытство и еще кое-какие чувства, отнюдь не враждебные, — сообщил Лиргисо, потом сделал несколько неторопливых глотков. — Но что представляет для нас особый интерес — так это твое отношение ко мне! Я воплощаю твои страхи и тайные желания, в которых ты никогда никому не признаешься. Из-за этого ты меня возненавидел… и это же привело тебя сюда. Ты искал встречи со мной. Ты хотел стать моим пленником, и ты принял меры для того, чтобы твои друзья и коллеги не явились спасать тебя. Работа достаточно грамотная, ты ведь полицейский… Но я внушаю тебе ужас, поэтому сначала ты кружил над полуостровом и не решался посадить машину, потом пошел пешком, всячески отодвигая роковой момент… Эта борьба желаний довела тебя до нервного истощения, а потом ты увидел меня и струсил. Могу вообразить, как ты был бы разочарован, если бы я обманул твои тайные ожидания и позволил тебе уйти! — Лиргисо опять рассмеялся. — Впрочем, я не исключаю того, что ты не отдавал себе отчета в своих мотивах. Ты ведь не аналитик, сплошные импульсы… Зато я, в отличие от тебя, способен мыслить логически. Через три-четыре недели твой позвоночник будет в порядке, тогда мы реализуем твои сокровенные мечты и кошмары. Поскольку ты сам хотел этой игры, здесь даже о настоящем насилии говорить нельзя.

«И я не могу опровергнуть этот бред… не выкладывать же правду! Ну и ладно. Ты, аналитик, сделал за меня мою работу: сам придумал легенду, сам же заставил себя в нее поверить. Мне бы все это нипочем в голову не пришло, я не настолько чокнутый!»

Лиргисо, очевидно довольный своим сокрушительным анализом и произведенным эффектом, вернулся в кресло. Плеснул в бокал новую порцию гранатового шерриваля.

Полю уже случалось сталкиваться с людьми, которые лучше тебя осведомлены о твоих истинных мотивах и всегда готовы растолковать тебе, чего же ты на самом деле хочешь и что скрывается за твоими словами. Объяснять им, какова реальная ситуация, бессмысленно — в ответ услышишь: «Да что ты мне говоришь! Я же знаю, что на самом деле ты думаешь то-то и то-то…» Можно сколько угодно доказывать, что никогда у тебя не было таких мыслей, что ты думаешь иначе, — они просто отмахнутся. Как-то раз в Кеодосе одна приятная и неглупая в общем-то женщина из числа Ольгиных знакомых обвинила Поля в тайной склонности к терроризму; все его возражения разбивались о «не спорь со мной, я вижу тебя насквозь, ты с твоими настроениями уже через год станешь террористом!». С тех пор прошло шесть лет, а террористом Поль так и не стал.

Теперь это сообщество проницательных индивидов пополнил еще один знаток человеческой психологии. В человеческую шкуру он забрался всего четыре года назад, но уже знает о людях все! Его глаза снисходительно смотрели на Поля из прорезей нарисованной полумаски, похожей на экзотический черно-золотой цветок.

— Эй, Крис, — позвал Поль, — ты уверен, что не дал маху со своей раскраской? У лярнийцев очень сложное искусство, там каждый завиток и каждое сочетание завитков имеет определенный смысл, мне Ольга объясняла. По-моему, ты рискуешь. Если твои заказчики с Лярна увидят тебя с такой рожей, они тебя на смех поднимут!

Лиргисо встал и подошел к «кокону», презрительно улыбнулся:

— Во-первых, надо говорить не «рожа», а «лицо». Ты ведь не хочешь, чтобы я отключил тебе анестезию? Во-вторых, о лярнийском искусстве я знаю больше, чем кто-либо из людей. Не беспокойся, с моим макияжем все в порядке. Вот выйдешь из «кокона», я тебе такой же сделаю… В той же гамме, какую использует Ольга, — даже экспериментировать не придется, вы с ней похожи.

Поль представил себя с макияжем и опять почувствовал тошноту. Чтобы он — и в таком виде?.. Лиргисо удовлетворенно наблюдал за его реакцией:

— Поль, почему ты такой трус? Я ведь не сказал, что живьем порежу тебя на куски. Я сказал, что сделаю тебе макияж. Это не больно.

Он рассмеялся, повернулся и вышел, а бутылка шерриваля и бокал остались на столике — это наводило на мысль, что он еще вернется.

«Первый раунд за ним… Ладно, это не главное. Кажется, разоблачение мне не грозит, но ситуация более чем паршивая — мягко говоря. Какую головомойку мне устроили бы на работе: и за ботинки на скользкой подошве, и за все прочее… Непрофессионально я сюда полез. Я-то думал, что играю против спецслужб, а напоролся на клинического маньяка…»

Если бы домик оказался нубовский, все было бы не так страшно: в НУБе работают люди прагматичные. Они бы огорчились, узнав о том, что тайное стало явным, а потом начали бы перебирать варианты компромисса и готовиться к переговорам. С Тины и Поля сейчас пылинки сдували бы! Предъявить Стиву невредимых заложников, выторговать себе жизнь и безопасность… Это логика НУБа и схожих с ним структур — но нет гарантии, что такой тип, как Лиргисо, будет следовать той же логике.

Белых шаров, асимметрично оккупировавших стены, в комнате было девятнадцать, из них одиннадцать кашпо и восемь светильников. Поль не мог увидеть ту стену, которая находилась за изголовьем «кокона», — там, наверное, тоже что-нибудь есть. Он лихорадочно считал и сортировал шары, пытаясь успокоиться, не дать нервам пойти вразнос. Не девятнадцать все-таки, а двадцать, в прошлый раз один пропустил… Надо поскорее смываться отсюда, чтобы избежать макияжа и всего остального. О чем Поль сейчас жалел — так это о том, что упорно отказывался учиться телепортации, хотя Стив не раз предлагал. Он бы телепортировался прямо из «кокона» куда угодно, хоть в Эфезам, хоть в Хризополис. Ничего, что со сломанным позвоночником — его бы подобрали и отправили в больницу… Поль сглотнул комок. Спокойно. Радовать Лиргисо своим подавленным настроением — слишком много чести, а «кокон» скрупулезно фиксирует эмоциональное состояние пациента.

Часа через три (Поль не был уверен, что определяет время точно) Лиргисо появился опять. Следом за ним в комнату вошла темноволосая девушка в черной блузке и облегающих брюках из такой же ртутной ткани, как рубашка Лиргисо. Девушка тоже была в «лярнийской полумаске», черно-сине-серебряной, и с серебряными губами. За спиной у нее Поль заметил «цербера», чей корпус покрывали прихотливо хаотичные серо-белые разводы.

— Поль, я хочу познакомить тебя с моей девушкой.

Лиргисо загадочно ухмылялся. Его спутница молча смотрела на Поля.

— Нашел чем удивить… Крис, я знаю твою девчонку — это Вероника Лойчева, нелегальная иммигрантка с Кутакана. Я видел ее в Элакуанкосе. Между прочим, она в розыске. Ее семейка вдруг подозрительно разбогатела, а сама она исчезла. Вот она, значит, куда делась…

Серые глаза Тины слегка прищурились.

«Она ведь не знает, что мы со Стивом в курсе насчет обмена! — сообразил Поль. — Как же ей сообщить — так, чтобы эта лярнийская сволочь ни черта не заподозрила?»