— Тиса… мне так много надо тебе сказать…

Это были все слова, которые он успел произнести, прежде чем рухнуть на землю с пробитой болтом грудью.

Что происходило потом, спустя время Тиса вспоминала как дурной кошмар. Кажется, она закричала и спрятала Рича себе за спину.

Вдали у тлеющих перевернутых столов Климыч, освободившийся каким-то одному Богу известным способом, опускал стреломет с довольной ухмылкой на круглом лице. В следующий миг на него навалились военные, выхватывая из его рук оружие — то самое, что не так давно таможенник с досады сам бросил в грязь.

Тиса кинулась к лежащему неподвижно вэйну.

— Боже! — упав на колени рядом с ним, девушка протянула руку к штырю, торчащему из груди колдуна. Затем прощупала пульс на запястье и выдохнула: «Жив!»

— Рич, беги за Агапом! — рявкнула Войнова.

Мальчишка сорвался с места, выполняя распоряжение.

В небе захлопали крылья, и она вскинула голову. Заметив пару низко пролетающих голубей, собрала с земли камни швырнула их в птиц.

— Прочь! — кричала Тиса, не замечая ошеломленных лиц солдат. — Я не дам вам его забрать!

За этим занятием она не заметила, как вэйн открыл глаза и сел.

— Живой! — покатилось в толпе. — Колдун живой!

Обернулась… Руки девушки безвольно опустились, и с ладоней посыпались оставшиеся камушки…

— Что ты делаешь? — морщась, он пощупал затылок рукой. Посмотрел на обагренные кровью пальцы, потом на камень, где недавно лежала его голова. Наконец заметил штырь у себя в груди, и его брови удивленно вскинулись. Он оглянулся по сторонам.

— Это Зарай Климыч, — зашептались солдаты, — его увели.

Видя, как пробитый стрелой вэйн ведет себя как ни в чем не бывало, они принялись накладывать на свои плечи святые знамения.

— Метко стреляет таможенник, — произнес колдун с уважением в голосе. Поднявшись на ноги, он расстегнул солдатскую куртку. Затем вынул из-за пазухи голубой камень с торчащим в нем штырем — как оказалось, дрот по счастливой случайности угодил именно в кусок породы, припрятанный во внутреннем кармане. Выкрутив железку из камня и выбросив ее, вэйн протянул Тисе то, что спасло ему жизнь. Это был каховик — камешек, видом напоминающий заплесневелый хлеб, редкий минерал и сильный оберег для беременных.

Пребывая еще во власти потрясения, девушка как во сне подняла руку и раскрыла ладонь. Камень лег в нее, шершавый, еще хранящий тепло и каплю крови прежнего обладателя. Сердце пропустило удар, когда колдун взял ее озябшие ладони в свои горячие, не обращая внимания на любопытные взгляды военных.

— Ты думала, птицы унесут душу, — догадался он, всматриваясь в широко открытые медовые глаза. — Они ничего бы не сделали. А те, кто способны, — те бестелесны. Их не прогонишь, когда наступит срок, — невесело усмехнулся вэйн. — Тиса… Эти волнения… Как я ни желал оградить тебя от них, судьба словно смеется над моими жалкими планами…

— Дайте пройти! — послышался взволнованный старческий голос.

Тиса отняла ладони и отступила. «Еще немного, и он бы обнял меня», — запоздало подумала она. Необычная отстраненность забралась в душу и, похоже, не собиралась ее покидать.

Врачеватель пробрался сквозь кольцо столпившегося люда. Вслед за ним поспевали Рич и погодник. Последний то и дело повторял расступающимся военным: «Простите, извините».

— Где он, дочка? — протиснулся к девушке старик. И тут же осекся, увидев вэйна здоровым и невредимым.

— Со мной все в порядке, — улыбнулся колдун, сбрасывая задумчивость с лица. — Я… живой.

— Ура! — воскликнул Рич, хватая его за руку. — Я так и знал, дед Агап! Он дышал ровно. А как же болт?

— Угодил в камень, который я хранил во внутреннем кармане куртки, — объяснил оживший.

— Повезло! — хмыкнул мальчуган, взял из рук Тисы оберег и какое-то время рассматривал, прежде чем вернуть.

— Да, — улыбнулся вэйн ребенку, затем снова исподлобья взглянул на лекаря.

Какое-то время они — Агап и колдун — молча смотрели друг на друга.

— Ты не сошел с ума, — наконец покачал головой вэйн и вздохнул. — Это на самом деле я.

Войнова удивленно вскинула брови.

У лекаря повлажнели глаза.

— Демьян… Но как? Я считал тебя погибшим. Я же слышал своими ушами… мне вернули твою одежу из острога…

Старик шагнул к колдуну, и двое обнялись.

— А мне показали кострище и сказали, что ты сгорел, — усмехнулся вэйн.

— Как это сгорел? — охнул Агап, все еще продолжая улыбаться в седую бороду.

— Я не верил. Искал тебя несколько лет. Обошел всех родственников, никто не знал, где ты. Если бы была хоть одна именная вещь, я бы обратился к искунам, но Ставицкий зачистил все на совесть. — Губы вэйна сжались.

Он хотел было продолжить, но смекнул, что старик не понимает и половины из его речи.

— Позже я все объясню. Обещаю.

— Хорошо, Дёма, — закивал счастливый Агап.

— Сейчас хочу сказать, что бесконечно благодарен вам четверым. Рич мне объяснил, кому я обязан жизнью. Выпарить силуч — отличная идея.

— Да что там, — махнул рукой старик. Затем не выдержал и снова порывисто обнял колдуна.

— Ну-ну, — тот в ответ похлопал Фомича по спине и что-то прошептал ему на ухо. Когда лекарь отстранился, вэйн протянул ладонь Филиппу.

— Вот кому я обязан ледяными кольями, — произнес он с тенью улыбки на губах.

— Вообще-то они предназначались изнаню… — виновато протянул погодник.

— Но ливневое облако выше всяких похвал.

— Благодарю, — смущенно улыбнулся Филипп.

— Рич, — колдун обернулся к ребенку. — Ты мой самый главный спаситель.

Мальчишка хихикнул и с самодовольным видом пожал руку взрослого.

— А здорово было изнаню язык обрезать! Он как вылетит, а я по нему лапой как дал! И ни капельки горячо не было! Правда, Тиса Лазаровна. Ни капельки.

Она слабо улыбалась разговорившемуся Ричу. Демьян тронул смоляную макушку мальчишки и посмотрел на девушку.

— Хотя я до сих пор считаю, что вы не должны были подвергать риску свои жизни ради меня.

Какое-то время Тиса не могла отвести взгляда от серой мглы его глаз.

— Ой! Смотрите! — вдруг воскликнул ребенок, указывая пальцем в небо. — Вон там!

В небесной высоте двигались две точки. Они увеличивались и вскоре превратились в пару рысаков с седоками.

— Вэйны! Это вэйны! — прокатился шепот по толпе.

— Не волнуйтесь, это мои приятели, — успокоил людей колдун и прошептал себе под нос: — Не сказать, что вовремя.