Репортеров в церковь не пустили, и они смешались с толпой, собравшейся на площади, изрядно осложнившей движение транспорта по территории аббатства и вокруг него.

Кэролайн и Изабель, мрачные и суровые, в черных траурных шляпах с вуалями, сидели в первом ряду на стульях, поставленных по обе стороны от гроба. Здесь же расположились близкие друзья и ближайшие родственники Роутса — его младший брат Александр, а также несколько деловых партнеров и соседей Дональда. Дженнифер и Калум сидели в четвертом ряду позади семьи и друзей; Эмрис, Рис и Гэвин встали у стены позади скорбящих. Джеймс в качестве оратора сидел на возвышении рядом с архиепископом Кентерберийским, который сам вызвался произнести проповедь. По просьбе Кэролайн Джеймс подготовил простую короткую речь. Службу вел священник прихода Дональда.

Панихиду назначили на утро. Потом гроб собирались отправить в фамильное поместье в Гленротес в Шотландии, где Дональда и захоронят на местном кладбище. День выдался тихий, небо затянули тяжелые низкие облака, но сквозь них изредка пробивались солнечные лучи. Возле церкви ждал кортеж черных лимузинов. Отсюда лорд Дональд Роутс начнет последний долгий путь на север.

Со своего места Джеймс мог наблюдать за теми, кто сидел в первых рядах. Он заметил, что Уоринг выглядел явно осунувшимся и не в своей тарелке. Не связано ли это, подумал Джеймс, с тем фактом, что две самые уважаемые газеты страны в день похорон Дональда вышли со статьями в поддержку Королевской партии реформ?

Служба началась ровно в десять. Исполнили знаменитый христианский гимн «Изумительная благодать». Преподобный Сэмвейс начал молебен. Прихожане спели «На Тебя уповаем», потом последовал отрывок из Послания св. Павла к римлянам, короткая литургия, после чего преподобный Сэмвейс передал слово королю. Джеймс поднялся на кафедру, прочитал несколько стихов из Иоанна о последнем суде, через который предстоит пройти каждому человеку.[Откровение св. Иоанна, 20:10.] Затем он произнес надгробную речь, которая, по замыслу, в равной степени прославляла жизнь прекрасного человека и скорбь по случаю столь неожиданной его смерти.

Речь была короткой. Произнеся последние слова, Джеймс сошел с кафедры и занял свое место. Однако тишина длилась недолго. Встал архиепископ Питер Риппон, человек внушительного роста, с копной белоснежных волос, волнами ниспадавших на высокий лоб. Манерами и внешним видом он напоминал Джеймсу одного из тех энергичных стариков, которые занимаются банджи-джампингом [Прыжки с высоты на растягивающемся канате.] или отправляются изучать белых медведей; в общем, он выглядел так, как выглядели некогда суровые караванщики, ведущие верблюдов по землям Коста-Брава [Территория Испании на границе с Францией.].

Риппон начал в освященной веками манере англиканских священников, но быстро отошел от принятой формы.

— Посмотрите на дубовый гроб перед вами, — сказал он. — Скоро его увезут и опустят в землю, а мы вернемся к своим повседневным делам и занятиям. Жизнь продолжается, скажем мы; и это правда. Но пока гроб стоит перед нами, я хочу, чтобы вместе со мной вы ощутили нестерпимую трагедию жизни, загубленной в расцвете сил.

Архиепископ говорил, как сильно повлияло на него известие о смерти Дональда сразу после объявления о создании новой Королевской партии реформ. Затем он призвал прихожан встать и заявил:

–Как убежденный роялист, я нисколько не сомневаюсь в том, что убийство лорда Роутса было прямым следствием его усилий по спасению монархии.

Это неожиданное заявление огорчило многих собравшихся, поскольку в церкви присутствовали, в основном, члены недавнего правительства. Многие из тех, кто слушал архиепископа — в первую очередь Уоринг и его соратники, — никак не ожидали, что с амвона их обвинят в причастности к убийству бывшего коллеги.

— А теперь я объясню, что имел в виду, — продолжил архиепископ. — На кого в конце концов падет вина за смерть нашего брата, одному Богу известно. Но причина его смерти ни в коем случае не является загадкой. Я сказал, что наш собрат по вере был убит, потому что он осмелился встать на сторону ангелов. Его убили, потому что он бросил открытый вызов злу нынешней политической системы.

Многие собравшиеся недовольно зашевелились.

— Я вижу, некоторых расстраивает подобная резкость, ну что же, — продолжал архиепископ Риппон, наклоняясь с кафедры. — Это понятно. Нельзя не встревожиться перед лицом пагубного зла. Тем не менее, никто не возразит, что нам довелось жить в злой век. Друзья мои, напоминаю вам, что борьба ведется не против плоти и крови, а за ваши души, и в этой борьбе сошлись силы воистину космические, и сражаются они за нас против сверхъестественных сил зла.

Осмелюсь сказать, что некоторые из вас подумают, что я преувеличиваю, приписываю простым мирским проблемам космические причины. «Погоди, падре, — слышу я некий голос. — Катастрофы случаются. Так мир устроен».

Так вот, леди и и джентльмены: путь этого мира направлен ко злу. Оно не станет добрее, даже в том случае, если мы будем говорить: это «статус-кво» или «обычное дело» — мы таким образом делаем зло более приемлемым для нас. Поэтому я повторю еще раз: Дональд Роутс умер, потому что осмелился выступить против этого «статус-кво». Его голос заглушило то самое зло, которое он стремился искоренить.

Он с вызовом посмотрел на притихшую аудиторию, словно ожидал немедленных возражений.

— Слышу голоса: «Не кажется ли вам это утверждение преувеличенным? Не слишком ли это самонадеянно, может быть, слишком мелодраматично?» Может и так, — допустил он. — А может, это мы стали такими пресыщенными, такими умудренными, что малейшее упоминание о праведности, добре и истине… или о противостоящих им зле, нечестии и грехе, заставляет нас неловко ерзать на наших местах? Но скажите мне теперь, как назвать время, когда хороших, благонамеренных людей заставляют замолчать только за то, что они осмелились бросить вызов статус-кво?

Вопрос архиепископа долго висел в воздухе.

Джеймс посмотрел на Уоринга. Тот сидел, уперев взгляд перед собой, сложив руки на коленях, и черты его лица не отражали ничего. Закоренелый политический боец, он ничем не выдавал своих мыслей.

— Итак, — продолжал архиепископ, — некоторые из вас, наиболее чувствительные, несомненно, подумают: «Какая расточительность! Он умер напрасно». Ошибаетесь. Я верю, что ни один человек не умирает напрасно, если он поставил свою жизнь на карту благочестивых принципов. Можете не верить. Многие скептически отнесутся к такому утверждению; многие спросят: «Это ради каких таких благочестивых принципов Дональд Роутс рисковал своей жизнью?

Я вам скажу: Дональд Роутс признавал, что земной суверенитет — это обеспечение божественного порядка, важная часть Божьего плана правильного управления народом. Точнее, он видел, что священное учреждение подвергается нападению,