– Да, знаю. Позавчера вместе сидели, потом она легла… – И это «позавчера» показалось Сергею Игоревичу страшно далеким; он вспомнил, что и с женой не созванивался больше суток, она неизвестно что заподозрит…

– Ага, – кивнул великан, – и как тебе?

– Симпатичная женщина.

– Хорошо, правильно… И добрая, знаешь… Умная. – Теплое дыхание обдавало ухо Сергея Игоревича. – Не выпячивается, как другие, а умная. Слыхал ее доклад сегодня?

– Не получилось…

– Зря. Так о шорцах мрасского наречия говорила, так душевно, прямо до слез… Но не в этом дело… Влюбился я. Такое дело, Сереж.

Сергей Игоревич улыбнулся:

– Это хорошо ведь. Поздравляю.

– Да не с чем. Старый я. Куда я гожусь?

– Друзья! – поднялся над столом профессор то ли из Бурятии, то ли из Якутии. – Я предлагаю выпить за прекрасных девушек, организовавших такой чудесный фестиваль. Спасибо вам, красавицы!

Пока звучал тост, Дмитрий Абрамович успел наполнить рюмки.

– Ура! – рявкнул перед тем, как выпить.

– Я в ответ хочу поблагодарить всех вас, – тоже встав, заговорила Елена. – Без вас ничего бы не получилось…

Она была в обтягивающем вишневом платье. Коротком. Сергей Игоревич видел над столешницей полоску в три-четыре сантиметра ее ляжек. Кажется, без колготок… Рот заполнила сладковатая слюна, и он с усилием ее проглотил.

– Ни один человек не отказался приехать в наш отдаленный уголок, – продолжала Елена, – никто, по-моему, не отлынивал, не халтурил. Каждое выступление было не только полезным, но и увлекательным, как хорошее произведение литературы. И сообщу сейчас: мы всё записывали и, надеюсь, выпустим книжечку по материалам фестиваля. Согласны?

– Да!.. Отлично!.. Конечно!.. – зазвучали одобрительные восклицания.

– Только, – перекрыло их деловое предложение, – нужно прислать каждому набранный текст на вычитку.

– Это обязательно!.. Естественно!.. – так же восклицая, поддержали его.

Сергей Игоревич помалкивал, старался быть незаметней. Он-то отлынивал и, как ему казалось, схалтурил в своем докладе. Но не по своей воле… Другим была голова занята. «Хм, голова…»

Почти напротив Сергея Игоревича сидел Иван. Тоже смотрел на Елену.

– Так, Вань, мы с тобой и не поговорили нормально.

Иван обернулся на голос. Поправил очки.

– Да, что-то не состыковались. График плотный… Я тебя выглядывал на кофе-паузе, не нашел.

– Я отходил. Дела… – В разговоре Сергею Игоревичу становилось легче. – Как у тебя вообще?

Спросил не с искренним интересом, но надеясь, что сейчас Иван начнет рассказывать о своих проблемах и достижениях подробно, длинно, а он будет слушать и кивать, время от времени плеская водки по рюмкам… А потом банкет кончится, и в приличном опьянении он вместе со всеми пойдет в гостиницу. Ляжет на кровать и тут же заснет, утром спешно соберет сумку и в группе москвичей покатит в аэропорт. Подремлет во время полета, а там – Москва, аэроэкспресс, метро, дом, жена. Стол, кушетка, на которой он любит читать… И всё, и надо кончать с этими вояжами. Один душевный раскордаж от них. Соглашаться, только если гонорар действительно приличный…

– Так, друзья! – голос Елены с новым оттенком – какого-то азарта. – Чтобы просто не наедаться и не напиваться, мы предлагаем устроить танцы. Думаю, научная деятельность не исключает такой формы досуга?

– Не-ет!

И сразу зазвучала из мощных колонок энергичная музыка, и три девушки из Дома памяти вскочили и стали танцевать, к ним присоединился пузатый филолог, кажется, из Томска. Девушки были молодые, двигались красиво, а мужчина – безобразно, но искренне. Они окружили филолога, поддерживали его танец извивами своих тел, вскидыванием рук, вращением стройных ног; они словно вызывали его на что-то. Так, наверное, в Древней Греции гетеры внушали престарелому олигарху, что он еще ничего.

Сергей Игоревич с трудом оторвался от этого зрелища, хотел было продолжить разговор с Иваном, но того на своем месте уже не было. Кольнула обида: при первом удобном случае давний приятель, отчасти ученик, сбежал. Посреди беседы.

Наполнил рюмку, выпил, зажевал муксуном… Опьянение накатывало медленно, почти незаметно. Но после позавчерашнего стоило быть осторожней. Тем более некоторые за столами уже клевали носом. А ведь только что вскрикивали, спорили, одобряли…

Прополз взглядом дальше, не увидел и Елены. Оглянулся на танцующих. Да, она была там, и вместе с Иваном.

Они ритмично двигались друг напротив друга и смотрели друг другу в глаза. Из динамиков рвались рыдания то ли Энрике Иглесиаса, то ли еще кого-то испаноязычного. Может, этого… Стинга.

– Чего приуныл? – приземлился рядом Дмитрий Абрамович. – Чего не пляшешь?

– А вы? – пряча за улыбкой злобу и раздражение от этого панибратского тона, отозвался Сергей Игоревич. – Вон Ольга ваша скучает.

– Да какой из меня танцор. Задохнусь через минуту… А Ольга… Не хочу травить душу ни ей, ни себе. Пускай домой возвращается. Получилась у нас с ей одна ночка, и харэ. Будет память…

– Сегодня еще одна, до самолета.

– Я ж говорю, старый я. Опростоволосюсь, и чего? И ей все испорчу, и себе… Давай лучше, Сереж, сбрызнем.

– Вы бы вместо водки коньяком сбрызнули, – усмехнулся Сергей Игоревич, – он это самое подстегивает.

– А-а… – Великан скривил губы и, не отвечая, метнул содержимое рюмки в себя.

А Сергей Игоревич, наоборот, выпил медленно, в два глотка, и отвернулся. Смотрел на Елену.

В облегающем коротком платье, с голыми до подмышек руками, в туфлях на высоком каблуке с ремешками на щиколотках она была необыкновенно стройна. Буквально исходила спелостью молодой женщины… Да, есть такие – молодые спелые женщины, родившие детей, научившиеся жить, но не погрязшие в кухонных дебрях, семье, не залившие себя с головы до пят литрами теплого жира, но подкопившие его в меру в нужных местах… Может, через пять лет или даже через год они превратятся в бочонки, а может, и в пятьдесят будут продолжать оставаться такими…

Да какая разница, какой станет Елена через год? Он хотел ее сейчас, сегодня. И проклинал себя, что вчера разобиделся, отказался от того получаса, что она отводила их близости… Уломал бы, придушил поцелуями, завалил бы собой… В конце концов полчаса тоже могут подарить счастье…

Рыдания испаноязычного смолкли. Сергей Игоревич надеялся, что сейчас Иван отведет Елену обратно к столу, и тогда он пригласит ее на следующий танец. Но пауза оказалась совсем короткой, и песня зазвучала медленная, для танцев в обнимку. И Иван положил Елене ладони на талию, а она ему – на плечи.

С детства, с детсадичных утренников Сергей Игоревич говорил, что ненавидит танцевать. Отбрыкивался, убегал, прятался, потом, на школьных и студенческих дискотеках, обычно стоял в углу, и даже на свадьбе, кое-как потоптавшись с молодой женой, сумел избежать участия в общей пляске.