моих детей, Майк, — заявила она, он изучал ее пару минут, с усилием подавляя разрастающийся гнев.

Она не злилась. Не ехидничала. Но не уловила нюансов. Она выглядела спокойной и рассудительной.

Он не понимал.

— Ты встретила ее на вечеринке у Рис, — напомнил он ей.

— Да, мы говорили около секунды. Но откуда она взялась? Что она делает? Что…

Он прервал ее.

— Это не твое дело.

— Не согласна, Рис находится во впечатлительном возрасте, так что я не согласен, что это не мое дело.

— Ты издеваешься надо мной? — тихо спросил Майк, усилия контролировать свой гнев быстро угасали.

— Ну... нет, — ответила она.

— У Рис месячные, — объявил Майк, и Одри моргнула.

— Что?! — спросила она.

— У Рис начались месячные, — повторил Майк. — Она пользуется тампонами. Тебе это известно?

Майк наблюдал, как ее голова дернулась назад, затем она пробормотала:

— Я... э-э...

Майк перебил ее заикания.

— Я ни хрена об этом не знаю. Это нормально пятнадцатилетней девочки пользоваться тампонами?

Брови Одри сошлись вместе.

— Почему мы говорим об этом?

Почему они говорят об этом?

Господи.

— Потому что наша дочь стала женщиной, — объяснил Майк. — Я ей не покупаю это дерьмо, но они у нее есть. Я ничего в этом не понимаю, и она ни за что, бл*дь, не будет со мной разговаривать на эту тему. Ноу нашел это ее дерьмо в ванной комнате, пока искал что-то, Бог знает что. Тампоны были спрятаны за кучей другого барахла. Я не особо задумывался об этом, пока Дасти не заговорила со мной на эту тему. С тех пор как Дасти поговорила со мной, думаю, что сейчас у каждой девушки бывают месячные, и каждая женщина живет с этим до тех пор, пока они не закончатся по естественным причинам. И нет абсолютно никаких причин, по которым она должна прятать тампоны. Ее брат — подросток, и он может подшучивать над ней, потому что он подросток. Но однажды он станет мужчиной и встретит женщину, которой придется иметь дело с этим дерьмом, так что ему также придется научиться держать рот на замке и плыть по течению. Я научу его этому. Но кто позаботится о нашей дочери?

Ее лицо стало бледным, когда Майк закончил говорить, и он понимал, кто бы это ни был, это была не та Одри, которую он раньше знал.

— Не ты, — прошептал он. — Сейчас многое происходит с ее телом, и теперь у нее появился парень, а она, мать твою, совсем ничего не знает про отношения, и ей не к кому обратиться, кроме своих подружек, которые тоже, бл*дь, ничего не знают.

— Я поговорю с ней, — тут же произнесла Одри.

— Не хочу казаться придурком, но не уверен, что она готова по этим вопросам к разговору с тобой. Ты все время была раздраженной, озлобленной на многое, поглощена собой долгое время, Одри, так что. Наши дети проводят время с тобой. Они живут со мной, но проводят время с тобой. Мой совет, перестань беспокоиться о том, кто у меня может быть в постели, может это, наконец, заставит тебя осознать тот факт, что между нами все бесповоротно кончено, и начни беспокоиться о детях. Ноу скоро поступит в колледж, Рис будет следующая. Если ты будешь продолжать и дальше отгораживаться от них, не проявляя внимания, позже ты поймешь, что прорваться к ним будет все труднее. И обнаружишь, что упустила что-то ценное, чего вернуть уже будет нельзя.

— С тех пор как я встретила Дасти, я уже поняла это, Майк, — прошептала она, не сводя с него грустных глаз.

Черт, черт, черт.

— Это не моя проблема.

На это она объявила:

— Я все еще люблю тебя.

Черт, черт, черт.

— Опять, — прорычал он, — меня это не касается.

— Майк... — начала она, и он еще ближе наклонился к ней.

— Честное слово? Честное, мать твою, слово? — он выдавил из себя: — Я только что сообщил тебе, что у нашей дочери месячные, она понятия не имеет, как с этим управляться, у нее новый парень, а ты даже не спрашиваешь, с кем она встречается? Опять хочешь поговорить о себе? — Он откинулся на спинку стула. — Ничего не изменилось. Ничего. Ты что-то узнаешь о себе? Чушь. Если б узнавала, то поняла бы, что у тебя серьезные проблемы, ты дерьмовая мать, и тебе нужно ускориться, пока лучшее, что у тебя осталось в жизни — наши дети не распрощались с тобой.

Ее лицо выглядело так, будто он ударил ее, но ему было наплевать.

Вместо этого резко произнес:

— Мы закончили.

— Я не… Я не хочу, чтобы Дасти разговаривала с Рис о... — начала она.

— Поздно, — оборвал ее Майк. — Риси доверяет Дасти, и я тоже. Это уже происходит.

Одри расправила плечи.

— Я не знаю эту женщину. Мне не нравится, что она направляет мою дочь в важные моменты ее жизни.

— Вот тебе подсказка, Одри, если бы ты была настоящей матерью, твоей дочери вообще не пришлось бы обращаться к моей женщине.

И снова она выглядела сраженной, но Майк даже не обратил на это внимания. Она поняла, что он перестал реагировать на ее быстро меняющееся настроение, теперь это была не его гребаная проблема.

— Мы закончили, — повторил он.

Терпения осталось слишком мало, поэтому он с трудом наблюдал, как она берет себя в руки.

Затем она тихо сказала:

— Мне жаль. Честно говоря, Майк, я не так планировала провести этот разговор.

— Ну, получилось так. Итак, на этом все?

Она выдержала его взгляд.

Затем кивнула.

Он встал, оставив только что выпитый латте.

— Не забудь сладости, — быстро напомнила она, хватая пакет и протягивая ему.

Он секунду смотрел на пакет, жалея, что не относится к типу мужчин, которые могут молча уйти. Он был не таким человеком. Его детям нравилось всякая ерунда от «Мими», и их мать купила ее для них. Поэтому он потянул пакет к себе, но Одри не выпускала его из рук.

Бл*дь.

Его глаза обратились к ней.

— Правда, мне жаль, — прошептала она. — Честно говоря, все пошло не так, как я хотела.

— У тебя есть шанс, — сказал он ей, — ты можешь