объяснить, чего ты хотела от этой встречи.

— Нам нужно быть... ближе... или что-то в этом роде. Ради детей. Нам нужно улучшить наши отношения. Я сразу сбилась с пути. И... я... ну, правда, Майк, мне жаль.

Она отпустила пакет.

Майк не спускал с нее глаз.

— Если ты этого хочешь, сначала докажи мне, что тебе не наплевать на наших детей. И советую тебе забыть о Дасти, я имею в виду не только себя. Если я услышу, что ты несешь чушь по поводу нее нашим детям или другим, черт побери, у нас возникнут проблемы. Если тебе удастся все это преодолеть, тогда мы поговорим об улучшении наших отношений. А пока, Одри, все останется так, как есть.

Она выдержала его взгляд и кивнула.

Майк закончил словами:

— Учительница английского языка говорила со мной о Рис. Она сказала, что у Рис исключительный талант, дар. Учительницу зовут Ракель Лейн. Возможно, ты захочешь связаться с ней и поговорить. Я встречусь вместе с Рис и Рокки, чтобы обсудить перспективы развития ее таланта. Если ты хочешь принять в этом участие, как ее мать, пожалуйста. Но это, скорее всего, повлечет за собой, что Рис отправится либо в частную школу для одаренных детей, либо в лагеря, и то и другое обойдется недешево. Если ты хочешь поучаствовать в этом, пожалуйста, но это означает, что ты останешься без очередных туфель. Учитывая работы Рис, которые я прочитал, если ты хочешь проявить свое внимание к будущему нашей дочери, которое она заслуживает, я бы посоветовал тебе прямо сейчас перестать тратиться на обувь.

Ее губы приоткрылись от удивления, но Майку было наплевать. С ней было покончено.

И он сообщил об этом, пробормотав:

— Поезжай осторожно, — а затем, не мешкая, ушел.

* * *

Взбешенный Майк схватил свою куртку, накинул ее на плечи и пошел по коридору.

Ноу, Рис и Фин развалились на секционном диване и смотрели телевизор. Он поел пиццу с детьми, а потом после полученной смс-ки от Фина, Рис спросила, может ли он прийти. Майк сказал «да». Пришел Фин, Майк, как обычно, предупредил его взглядом, затем поднялся в свой кабинет, прочитать завещание Дэррина Холлидея.

Теперь ему нужно было добраться до фермы, поговорить с Дасти и Дином, узнать номер домашнего телефона Дебби и надрать ей гребаную задницу.

Поскольку он собирался отправиться на ферму, то стоял перед выбором — либо отправить Фина домой, либо оставить свою дочь с ее бойфрендом и с почти семнадцатилетним братом в качестве компаньонки.

Он хотел вышвырнуть Фина с этого дивана. Это был инстинкт отца, и тут он ничего не мог поделать.

Но, направляясь в гостиную, он понимал, что не сделает этого. И не собирался он этого делать, потому что любил свою дочь, было всего восемь вечера, ей хотелось побыть со своим парнем. А еще Майк не собирался этого делать, потому что ее парень недавно потерял отца, и Майк заметил, что Фин от общения с его дочерью получал нечто хорошее, может боль не настолько становилась острой, он не мог точно сказать, как именно Рис влияла на Фина. Альтернативный вариант для Фина был бы сидеть у себя дома, затуманенным горем, с мамой, которая отгородилась ото всех.

Черт побери.

— Я иду на ферму, — объявил он, все трое с дивана посмотрели на него с удивлением, но Майк смотрел только на Ноу. — Все, включая тебя, остаются в этой комнате или на кухне. Я ясно выразился?

Выражение лица Ноу превратилось в понимающее, в его глазах вспыхнул веселый огонек. Майк ясно выразился. И, скорее всего, Рис и/или Фин услышат пару дерьмовых колкостей от Ноу.

Это было неплохо. Пусть они лучше выслушают парочку дерьмовых колкостей от Ноу, чтобы у этих двоих не было времени найти способы попасть в то, что Майк счел бы неприятностями, и ему пришлось бы потом разбираться с этими неприятностями, а он не хотел с ними разбираться.

— Да, пап, — пробормотал Ноу.

Майк пронзил взглядом Фина и Рис, сидевших близко друг к другу на диване, но не обнимаясь.

Он понятия не имел, начнутся ли объятия, как только он выйдет за дверь, учитывая, что в доме взрослых не осталось. Майк сомневался, что могут начаться объятия, учитывая, что Ноу сидел рядом и теперь следил за этой парочкой. Но Майк поймал себя на мысли, что он скорее всего, никогда не узнает – обнимается ли его дочь с парнем на диване у него в гостиной. Что было хорошо.

Не говоря больше ни слова, он направился к черному входу, но остановился, услышав окрик Фина:

— Мистер Хейнс?

Он оглянулся и посмотрел на Фина. Лицо Фина было непроницаемым, но его глаза смотрели напряженно.

— На ферме все в порядке? — спросил Фин, и Майк выдержал его взгляд.

Парень беспокоился, хорошо скрывая свое беспокойство, но все равно беспокоился.

Господи, если бы Майк не знал, то подумал бы, что этому парню тридцать пять, а не семнадцать.

— Да, Фин. Все хорошо. Расскажу, когда вернусь, — ответил Майк.

Фин кивнул подбородком.

Тридцать пять. Господи.

Майк не знал, что с этим делать.

Он вышел за дверь, спустился по веранде, прошел через двор и вышел через заднюю калитку. Во время короткой прогулки по холодному воздуху попытался взять себя в руки.

Дебби была не просто сукой, а сукой в квадрате, если не в кубе.

Майк оказался прав. Дэррин был далеко не дурак, его сестра не смогла его обмануть. К завещанию прилагалось длинное, подробное дополнение, в котором говорилось, что земля не только не может быть разделена, но и продана, а также не может меняться площадь земли, пока Финли Деклан Холлидей не достигнет совершеннолетия и не сможет самостоятельно принять решения. Кроме того, в наследстве, которое Дебора и Дасти Холлидей получили после смерти брата, не было равного распределения земли и имущества. Даже чертовски близко не было равным. Было достаточно, чтобы они помогали Фину, еще молодому человеку, в принятии решений, чтобы они тем самым приложили руку к семейному бизнесу. И далее говорилось, что Фин имел право на возможность выкупить их доли в любое время, но Фин или Кирби были единственными лицами, имеющими это право. Ферма должна оставаться в руках семьи, если Фин или Кирби не владели бы всей землей напрямую, но выкупили бы участки своих тетушек или друг у друга, приняли это бы решение когда-нибудь в зрелом