Второй раз я прихожу в себя, когда из провалов за спиной льётся насыщенно-красный свет. Закат в самом разгаре, скоро начнёт темнеть, а солнечный диск окончательно скроется за горизонтом. Руки у меня совсем затекли, голова убийственно болела. Провела языком по губе и ойкнула, припоминая последние события, – кровь уже запеклась, но ссадина осталась.

Не знаю, почему потеряла сознание. Наверное, от шока – мозг просто не выдержал и решил отключиться. Потому что иной причины точно не было, боль от ударов не казалась достаточно сильной. Господину не понравилось, что дама не явилась на свидание вовремя, Господин решил её наказать, популярно объяснив, почему ему нельзя перечить. Бил скотина в основном по лицу. Маньяк хренов!

Общение наше длилось всего минут десять. Он бил, выговаривался, задавал вопрос… и бил снова, если я отвечала неверно (а я, по его мнению, всегда отвечала неверно, потому что не имела права на собственное мнение).

– Я же давно был в тебя влюблён, давно любовался, хотел даже жену бросить ради тебя. Но, в итоге, она сама меня бросила, наивная дурочка, – растягивая слова, говорил он и перекатывал в пальцах левой руки бокал с шампанским. – А ты, в итоге, послала меня, даже не дав шанса. Не так ли?

– Ильар Игнатьевич, ну что вы? Не говорите глупостей, если бы такой видный мужчина, как вы, предложил мне встретиться, я бы ни за что не отказала. Вы просто не предлагали.

После подобного ответа он чаще всего обзывал меня и влеплял очередную пощёчину. А сам продолжал напирать. Нет, было. Нет, я его отшила. Плешь блестела на солнце, рыжеватые волосы стояли дыбом, в глазах читалось наслаждение, каждый раз, когда пощёчина хлёстко касалась моего лица… и не было в этом человеке ничего от того доброго и понятливого клиента, с которым я привыкла работать.

На самом деле, я не лгала. Ильдара невозможно было назвать красавцем: неприметный голос, ржавая рыжина в волосах, плешь и тонкий крупный рот. Зато фигура у него была видная. Высокий, статный, подтянутый. Даже через пиджак был заметен рельеф рук и подтянутая задница. И улыбка у клиента была красивая, зажигательная. Да, возможно, встречаться с таким я ни за что бы не стала, но не послала точно. Или сходила бы разок в ресторан и там вежливо объяснила, что не могу/не хочу встречаться, или сослалась бы на то, что люблю другого, что сердце моё давно разбито и с ним я быть никак не могу.

Чёрт побери, я никогда не обижаю мужчин! Хотя бы ради того, чтобы они не обижали меня. И что теперь?

Собственно, именно после вопроса о том, что же такого предосудительного я сотворила, он ударил особо сильно – и мозг решил отключиться.

На этот раз ждать пришлось дольше. Я успела покрутить плечами, чтобы снять с рук онемение, поёрзать на стуле, пытаясь сесть так, чтобы ноги не затекали, и покрутить головой, пытаясь немного унять боль. Алые лучи постепенно угасали, в оставленном на столе бокале вина играли блики…

Когда дверь скрипнула в очередной раз, я была твёрдо намерена: А) всё же добиться ответа на вопрос о Стасе (в прошлый раз задала его всего однажды и была проигнорирована), Б) больше не попадать под удары. И не спрашивать, когда же случилось такое, что я его куда-то послала – это слишком болезненно.

Но мужчина, пробыв несколько минут (часов?) наедине с собой стал ещё суровей. Разговаривать он не хотел. Он хотел приказывать. И сейчас я особо остро ощущала в бывшем клиенте лёгкую безуминку. Маньяками просто так не становятся, нужна причина, и сомневаюсь, что причиной этой стала я.

– Ну что же, милая, я устал ждать, – бросил он, залетая в зал и резким движением ослабляя узел галстука. – Свидание давно должно было закончиться. Вспомнила прошлое? Одумалась?

Я смотрела на него, замечая горящие глаза, растянутые в злой ухмылке губы, и понимала: одними побоями на этот раз не отделаюсь.

– Вспомнила, как я вечность пытался до тебя дозвониться три года назад, а ты не отвечала. Как игнорировала меня неделями? Как вышвыривала мои цветы? А потом твой трахаль послал меня на хер, наконец-то ответив на звонок, сказал, что тебе и так двух любовников хватает, а ты у него за спиной смеялась, смеялась, смеялась…

Каждое слово он проговаривал чётко и с затаённым удовольствием. Выплёвывал его мне в лицо, наблюдая за реакцией. Наверное, он хотел видеть раскаяние, боль, сожаление, а замечал лишь удивление в глазах. Потому что просто не понимала. Что. Он. Говорит?!

– Сука, – вдруг взревел он, хватая меня за шею. – Не строй из себя наивную дурочку! Или ты не помнишь, с кем трахалась тогда? Так много их было? Так чем я оказался хуже?! Чем?

– Ничем, – прохрипела я. – Я не хотела, я сглупила.

Боже, я была готова сказать всё, что угодно, лишь бы он отпустил шею. Почему-то именно сейчас мне резко перехотелось умирать. По крайней мере, от удушья в порыве безумия.

– А твой Владик так не думал, когда меня отправлял ко всем чертям и на следующий день выставлял прочь из твоего подъезда, когда я пришёл попросить личного ответа. Я всего лишь хотел поговорить, слышишь, сучка?

Он лишь сильнее сжал руку, перекрывая кислород. Вот только я и без этого не могла сделать вздох. От шока. В ушах пульсировала кровь, все возражения резко пропали, и я обмякла.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Влад? Три года назад? Я вспомнила слова Стаса о том, что брат пытался его припугнуть, вспомнила взгляды, улыбки, объятия… Чёрт побери. Чёрт-по-бе-ри! Летом, как раз после того, как делала проект автомобиля для Ильдара Игнатьевича, Серж помог мне полноценно приобрести соседнюю квартиру. Ту, в которой сейчас живу. Чтобы первую можно было сдавать, Влад на время предложил пожить у него. Только пока делаем ремонт – а с бригадой делался он быстро. Потребовалась буквально неделя, но… вдруг, в то время он действительно мог это провернуть? Если брат действительно небезразличен ко мне и даже телохранителя стращал, мог ли он…

Я с трудом сглотнула, когда мужчина всё же разжал пальцы. Понимание пришло особо чётко. Мог. Обида затопила грудь, сердце пропустило несколько ударов и, честно, мне чертовски захотелось плакать.

– О, значит, вспомнила? – рыкнул бывший клиент.

– Извините, я не хотела… – с трудом выдавливаю из себя, опуская взгляд.

Получается, это Влад виноват? Любимый, родной и прекрасный старший брат, с которым я всегда была как за каменной стеной, виноват, что я уже несколько недель схожу с ума от страха? Что меня едва не отравили, едва не взорвали, а сейчас, возможно, прибьют к чертям собачьим? Влад?