А потом происходит то, что Генон в одной из своих книг называет «вторжением». Происходит вторжение в традиционные цивилизации, которые, образно говоря, еще выживают на обочине этого ядовитого центра профанизма. И в конце концов весь мир в какой-то момент становится профанным, что можно рассматривать как завершение всего цикла и последнее звено Кали-юги.

2. Криптоиерократия – современная форма господства жрецов

Генон упоминает в одной из своих работ, что инволюция является необходимым законом манифестации: то есть от некоего «плюса», от некоей полноты потенции, в ходе манифестации универсальный принцип исчерпывает возможность своего проявления и переходит как бы к своему «минусу». В другом месте он оговаривается, что торжество открытого профанизма не является законом: необязательно циклы истории предыдущих человечеств заканчивались вырождением, подобным нашему.

Генон упоминает также, что революция против традиционалистского духа является как бы «гвоздем программы» финальной деградации человеческой истории. А почему она вообще возникает? С глобальной точки зрения бунт находится внутри Системы и универсальной Традиции. Тогда, может быть, и профанизм следует рассматривать как некую версию, модальность, модификацию традиционалистского общества?

В процессе своих собственных изысканий, анализа геноновской доктрины традиционализма и сравнения ее с тем, что меня реально окружает, я пришел к следующему выводу: никакого профанизма нет. Профанизм есть некая маска, определенная ментальная программа, предназначенная для манипуляции сознанием широких масс населения. Сакральный авторитет никуда не исчез и не мог исчезнуть.

Геноновская схема состоит в том, что Воины восстают против Жрецов, устанавливая порядок, при котором Жрецы будто бы вынуждены зависеть от светской власти. Потом Торгаши, буржуазия, восстают против Воинов и устанавливают буржуазный порядок. И, наконец, крайняя стадия: Шудры, люмпены, восстают против Торгашей. Это последняя фаза. Это коммунизм, социализм, то есть диктатура пролетариата, о которой сам Генон говорит как о финальной стадии инволюции.

За красивой и убедительной дидактической схемой стоит, однако, совершенно другая реальность, – иерократия, которая существовала в древнейшие времена, никуда не исчезла, а существует в гораздо более жесткой, хотя и скрытой, форме. Прежде она существовала как государство-храм: система, в которой общество, как концентрические круги, распространяется от храма, от пирамиды, от зиккурата, вширь. Это открытая, очевидная, прямая теократия, точнее, иерократия – власть жрецов.

Сегодня мы имеем схему: ставший неочевидным сакральный авторитет ставит системы «заглушек», завес и внешних, отводящих внимание, комбинаций между своей подлинной властью, подлинной силой, и тем, что воспринимает так называемое «массовое сознание». В частности, парламенты, либеральные институты, «открытое гражданское общество», законы рынка и прочее – все это не более чем система таких «заглушек», выстроенных ширм, за которыми стоит та же самая реальность метафизического социума, что и тысячи лет назад. Более того, можно утверждать, что с определенного времени в Европе иерократия сама начала готовить войны и революции для того, чтобы, пойдя на внешние перемены, реально сохранить свою власть.

Каста иерократии, кстати говоря – это не единый организм. Есть определенная консервативная часть, которая привязана к внешним институциональным аспектам. Ее обычно «сдают», потому что без «сдачи», без манипуляции ничего не получается. Переходя от открытой иерократии к криптоиерократии, какой-то частью приходится жертвовать. Обычно «сдают» консервативную, помпезную, лицевую часть.

Всегда существуют определенные закрытые эшелоны авторитета. Это эзотерические ордена по отношению к внешней церкви. Есть внутренние круги и в недрах самих орденов. Там такое же деление: консервативная видимая часть, с одной стороны, и гибкая, скрытая часть, которая ориентирована на то, что «чем больше все меняется, тем больше все остается по-прежнему» – с другой.

Вспомним те процессы, которые происходили в России в XVIII–XIX веках. Попы-расстриги, семинаристы, не закончив курса семинарии, шли в революцию. Некоторым внутренним образом они все были связаны с определенными религиозными структурами. Из-за недостатка материалов мы не можем сказать точно, насколько глубоко была «повязана» русская «фронда» и оппозиция с русским религиозным сектантством. Но мы знаем достаточно, чтобы утверждать, что такая связь была: например, старообрядцы сыграли свою роль в революционной борьбе против династии. Насколько велика эта роль – трудно сказать, но то, что они в определенном смысле «подпитывали» революционное движение, – бесспорно. А секты типа хлыстов: были ли они связаны с русским революционным движением? Бесспорно, такая связь была.

3. Жречество как организатор исторического процесса

Есть лицевая, фасадная сторона и самой официальной церкви, не допускающая никаких вопросов; но есть и внутренняя сторона. Какова роль определенных иерархов в подготовке кризиса Романовской монархии на последнем этапе? Она известна. Тот же Распутин без поддержки церкви вообще не мог проявиться и попасть в ближайшее окружение царя. Большевики немедленно «отплатили» церкви, восстановив чин Патриарха, отмененный Петром I. Так просачиваются отголоски некоей концептуальной реальности.

Я против того, чтобы идти от частного к целому, брать деталь и, подобно Кювье, восстанавливать целостную картину. Надо устанавливать парадигматическую истинность. Реальность имеет некую парадигму. Интуитивно понимаешь: вот оно, так и должно быть, а потом находишь детали, разрозненные кусочки, которые в эту схему укладываются. Никогда не удается набрать такое количество деталей, которое перешло бы в качество совпадения с парадигмой, так что подобные построения всегда уязвимы. Критически настроенные академики всегда скажут: «Ну, батенька, вот эта деталька так объясняется, зачем же сразу такие скачки логические? Нет этого ничего: все, как с виду кажется, – так оно и есть».

Я убежден, что иерократия в широком смысле подготовила ряд крупных социальных смещений, перемен, революций, для того чтобы на конечном этапе создать полностью контролируемое общество, называемое «открытым», «гражданским», «рыночным», руководимое институтом демократического самоуправления, который в действительности является очевидной и даже не очень плотной ширмой.

Что такое выборная система? Это система Дельфийского оракула, гадание, реализация принципа vox populi. Это апелляция к коллективному подсознанию. На чем основано обращение к общественному мнению? Как может сумма дураков давать умный результат? Собственно говоря, здесь и нет такой механической схемы, так как подразумевается, что люди, вызванные к кабинкам для голосования, через свое коллективное бессознательное дают возможность проявиться судьбе, а не заявляют свои убогие личные мнения; когда они в толпе, они являются проявлением некоего судьбоносного движения.

Разумеется, это «судьбоносное движение» определенным образом управляемо. Углубляясь в суть любого института, мы видим, что этот институт не является самодостаточным. Любому решению «помогают». И вопрос в том, где завязки, где корни этого решения? Кто является «имиджмейкером»? За консенсусом стоит некая «мудрость», а «мудрость» принадлежит классу людей, которым по должности полагается быть мудрыми. Это и есть носители иерократического авторитета. Речь не идет о франкмасонах. Институт масонства, ставший предметом обсуждения, запугивания, мистифицирования в течение двух последних столетий, – это, в лучшем случае,