природы“, но оно вполне в состоянии осуществлять пространственно-временные сочетания в спокойной, спящей, медленно изменяющейся природе немыслимые. (Примеры: концентрация радия, соединение меди и всякой дряни в радиоприемник, аккумуляция 50 тонн урана в одном месте.) Наука только что началась, предоставьте людям тысячи лет таких же темпов, как в современной Европе и Америке, и, конечно, появятся homunculus’ы, разрешится проблема энергии, миры объединятся, смерть может перестать быть неизбежной, никакого запрета пока всему этому нет» (16 июля 1939).

Четырежды Вавилов касается этой темы в 1940 г. (23 и 26 марта, 3 апреля, 1 сентября) и 10 февраля 1941 г., – скорее вскользь, – а 18 февраля 1941 г. – вновь очень подробно рассуждает о человеке-боге[426]: «Мыслящая материя, переделывающая себя самоё? // В каких пределах возможны эти переделки? По-видимому, в необъятных. Можно создавать бесконечное разнообразие химических соединений, изменять атомные ядра. Создавать новые живые организмы (мутации искусственные, физическая генетика). В конце концов, мыслимо склеивать миры. ‹…› „Естественная история“ – история без сознания и до сознания. Мыслимо заменить ее искусственной историей, создавая новые элементы, новые соединения, новые живые организмы, новую биологию, новую химию и, может быть, даже новую физику (или настоящая физика – единственно неизменяемое?) // Сейчас радио – 5-я симфония, и мысль летит неустанно до человека-бога, изменяющего мир по желанию и произволу и самого родившегося в этом мире».

Размышляя об эволюции сознания, Вавилов неоднократно допускает продолжение вектора «животное – человек» куда-то дальше. Он пишет о человеческом сознании: «…удивительно, что такая гипертрофия мозга могла произойти и, следовательно, может существовать несравнимо большая гипертрофия – сознание, обнимающее несравнимо больше и несравнимо иначе» (10 февраля 1941). «Сознание у человека, собаки, мухи, амебы, молекулы, электрона. Но если можно вниз все к более простому и элементарному, то неужели нет подъема кверху от человека – выше» (14 июня 1942). «Если сознанию суждено каким-то способом вырваться за пределы и границы, то статистически оно победит и станет чем-то вроде Бога» (11 июля 1942). «Будет ли качественный скачок, удастся ли подойти к божескому „eritis sicut dei“[427]» (24 октября 1943). «…разумные ‹…› существа ‹…› в конце концов „синтезируют“ – реализуют Бога. В самом деле, экстраполяция умственного и технического прогресса делает возможным, что где-то во вселенной наконец зародится бог или боги, управляющие вселенной и превращающие ее в такую, на которую надеется религиозный человек. Практически бессмертное существо, всемогущее, всеведущее и вездесущее. Синтезированный Бог, порожденный самой природой… // А может быть, он уже существует, а мы (а может быть, не мы, это случайность, статистика) только к нему стремимся. // Все это совсем „nicht ausgeschlossen“[428] и, кажется мне, может поставить вопрос о религии, о цели бытия совсем по-новому. // (На этих страницах у меня программа большого и революционного трактата, может быть, способного вдохновлять людей)» (11 июня 1944).

В течение следующего года Вавилов возвращается к теме создания нового бога еще шесть раз, например: «Эволюция – это постепенное „создание бога“» (30 июля 1944); «Изобрести Бога людям совершенно необходимо, и, может быть, моя теория эволюции человека в Бога – treffend[429]. ‹…› Материалистическая теория Бога» (26 апреля 1945); «Память самое великое в человеке, архивы, книги, история – коллективная, вековая, тысячелетняя память – тонкая нить ничтожной вероятности людей сделаться богами. ‹…› Боже мой, как людям нужен Бог» (8 июля 1945).

После назначения Вавилова президентом АН СССР (17 июля 1945) подобные записи делаются реже, но тема создания бога из его размышлений не уходит.

«Снова мысль о человеке, становящемся богом, благодаря разуму своему. Но это, пожалуй, настоящее единственное доказательство бытия Божия» (15 августа 1945).

«…вернулся из Кремлевского дворца с Олюшкой. Речь Молотова. „Атомная бомба будет и у нас“. Сейчас это самое главное. Переменится жизнь земли, а потом, может быть, и вселенной. Создание богов из людей. Смысл жизни или, наоборот, ее конец?» (6 ноября 1945).

«Бог, совершенствующий[ся], преодолевающий естественные границы, заглядывающий в самое нутро природы, перелетающий на другие созвездия, повелевающий звездами, становящийся постепенно – всемогущим, всеведующим, вездесущим! Это – единственная задача, в разрешении которой (если цепь не оборвется) будут участвовать тысячи поколений, конечно, со мной никак не связанных. Внять голосу этого будущего Бога – прокладывать ему дорогу, в этом и смысл бытия. А отсюда – все прочее» (18 августа 1946).

«Может быть, через тысячу лет „будете яко боги“» (23 апреля 1950).

Вавилов и космос

Один из общепринятых атрибутов бога, вроде всемогущества или всеведения, – его небесность, «вселенскость», космичность. В связи с прочитанным фантастическим романом об инопланетянах Вавилов записывает: «Покорение вселенной побеждающим мудрым сознанием. Почти что создание Бога в мире» (15 декабря 1943). «…разумные гениальные существа по мере надобности начнут переноситься из одной солнечной системы в другую и в конце концов „синтезируют“ – реализуют Бога.‹…› где-то во вселенной наконец зародится бог или боги, управляющие вселенной» (11 июня 1944).

Вообще, слово «вселенная» активно используется Вавиловым в философствованиях («найти свое место во вселенной», «уравнение вселенной», «мысли о жизни и вселенной», «долг перед страной и вселенной» и т. п.). «…хотелось бы последние годы жизни спокойно провести в маленькой лаборатории, за книгами, приборами, со своими мыслями. Я и вселенная» (15 октября 1944). В ранних дневниках с тем же смысловым оттенком всемирности, всеобщности Вавилов употребляет также слово «космос» («…наедине с Богом и природой, т. е. с космосом» – 24 июня 1912). Однако заметно также, что и прямой, не метафорический, смысл слов «вселенная» и «космос» для Вавилова имеет большое значение. Философствуя о вселенной и космосе, он часто имеет в виду буквально вселенную и космос – те, которые с галактиками и туманностями. Например, прямо пишет о боге, «перелетающем на другие созвездия» (18 августа 1946).

Уже в ранних дневниках молодой Вавилов выказывает особое отношение к небу и звездам, к космосу. Вот, например, отрывки из его стихотворений. 2 октября 1909 г.: «Бывают минуты… нет даже мгновенья // Когда рвутся путы людского рождения // Когда вдруг, не знаю, иль выше иль ниже // Я вне человека и к космосу ближе // ‹…› // Немое познанье, без горя без счастья // Лишь символ великий, что космоса часть я // И в целом и в малом я есть, жив и вечен // Но я… стал космичен, а мир человечен». 1 февраля 1910 г.: «О луна // Из окна // На тебя я гляжу // За полетом твоим // Я страдая слежу». 28 апреля 1910 г.: «Я смотрю на звезды тихие // И на лунный блеск загадочный». Посетив обсерваторию, Вавилов 21 ноября 1910 г. делает пространную запись по свежим впечатлениям: «Странная астрономия наука, это