— Зато интересно, — напомнил Избор. — То мордой в грязь, то спиной, то боком… Чего стоим?

Тот толкнул хазарина в спину, что бы шел побыстрее. Тот ногой развернул загнувший угол.

— Чудно…

В голосе Исина слышалось и удивление и глубоко спрятанный страх.

— Летучий корабль — понятно…

— Что тебе понятно? — насмешливо спроси Муря. Исин на мгновение задумался.

— Ну, там хоть парус есть, чтобы летать.

— А ковер тот же парус, — нашелся Избор. Он подтолкнул его плечом, заставляя ступить на ковер. — Только он плашмя лежит, как ты после доброй выпивки…

— Садитесь, садитесь… — насмешливо сказал Муря. — Довезу в целости…

Исин вдруг посмотрел на Гаврилу и лицо у него сделалось твердым. Он даже сделал шаг назад.

— Нет, — сказал он. — Не полечу!

— Боишься? — сощурился воевода.

— Сейчас и ты бояться начнешь, — пообещал хазарин и поднял палец над головой, привлекая внимание. — Мы взлетим.

Муря кивнул. Хазарский палец описал полукруг и показал на Гаврилу.

— Он вспотеет… Куда с ковра убежишь?

Избор почесал в затылке. Вспотевшего Гаврилу он видел всего дважды, но оба этих раза запомнились на всю жизнь

— Да-а-а-а, — протянул он глядя на Гаврилу. — Задача….

— Может связать его? — посоветовал Сераслан. — У меня веревка есть…

Исин ухмыльнулся так, что Сераслан, не видевший Масленникова потным, понял, что сказал глупость.

Гаврила ничего им не ответил, а первым ступил на ковер.

— Садись, не бойся… Не вспотею.

Исин на ковер не пошел, а остался стоять где стоял.

— Это ты тут говоришь. Обещать-то ты горазд, а там поздно будет.

— Садись! — уже прикрикнул Гаврила. — Я высоты не боюсь. Это страх для меня не страх… Это я в себе выжег.

Хазарин все же не трогался с места и Гавриле пришлось объяснить:

— Я бывало, мертвой воды напьюсь и со скалы вниз….

— На ковре? — не поверил хазарин.

Масленников смотрел на него как в иные времена смотрел на приблудного дурака — с раздражением и жалостью.

— Откуда же у меня ковер? Без ковра, конечно.

Исин побледнел и шагнул вперед. Что-что, а удивить Гаврила умел.

Первое время они только и делали, что следили за руками, вцепившимися в мягкий ворс ковра. Чуть позже, когда оторопь прошла они начали смотреть по сторонам. Муря, уже привычный к полетам, сидел молча, хоть и хотелось ему отпустить парочку едких замечаний, но он, помня о первой встрече с Избором, благоразумно сдерживался.

Земля проплывала под ними красивая и недоступная как настоящая красавица, но богатырям было не до земных красот.

Ковер плавно и не быстро летел под самым краем тучи, иногда влетая в редкий туман, от которого на ковре становилось холодно и сыро. Муря никуда не торопился, а улегшись на ковре свесил голову вниз и наблюдал за окрестностями.

— Куда правишь? — наконец спросил Гаврила.

— К горам. Есть у них где-то логово…

— Где-то? — повторил презрительно Исин. — Колдуном еще называешься…

Презрение в голосе помогло забыть о страхе.

— Когда искал вас через блюдо видел. Суета там какая-то… Ковры летают, песиголовцы…

— А ты их колдовством пощупай, — предложил Избор. — Ты их только найди, а там уж…

Муря почесал в затылке и ковер от этого повело в сторону.

— У них там защита… Если колдовство применить, то мы себя обнаружим.

— Драться будем! — заявил Исин. — Не за тем ли летим?

Он попробовал оторвать руку от ковра, но пальцы, живущие вроде как сами по себе, не захотели отпустить ворс ковра. Муря даже не повернулся.

— Если они нас найдут, то и драки не будет. Им всего-то и нужно будет — только ковер уронить.

Тогда Исин, сокрушая свой страх, наклонился и посмотрел вниз. Отсюда, с высоты пяти или шести попришь, земля казалось мягким одеялом, но каждому было ясно, что все это только кажется и что приветливая зелень скрывает за собой и жесткие древесные стволы, и сучья, и камни, покрытые мягкой придорожной пылью.

— Что костей не соберем? — спросил он так, словно сомневался в этом.

— Собирать некому будет…

Земля внизу все чаще заволакивалась клочьями раздерганных облаков. Муря быстрее задвигал руками.

— Тучи идут! — сказал колдун озабоченно. — Как бы нас дождем не залило…

Гаврила передернул плечами, представляя холодные струи, шарящие по всему телу.

— Так быстрее давай. Может, успеем? Насквозь проскочим.

Муря пожал плечами и наддал.

Внутри тучи было сыро и сумрачно. Все, что творилось вокруг напоминало прохладное летнее утро, залившую землю окрест туманом, в которое они залетели сразу после полудня. Туман вокруг двигался иногда закручиваясь в жгуты и протекая между людьми.

Пройденный путь в тумане не ощущался и в этом безвременье они летели довольно долго, пока спокойный полет не прервался неожиданной встречей с чужим ковром.

Встреча действительно оказалась неожиданной для всех. Ковры как по команде рванулись вверх и выскочив из тумана так же как по команде встали. На вражьем ковре соображали быстрее. Рослый песиголовец, сидевший на корточках подскочил и закричал:

— От солнца, от солнца заходи!

Ковер послушно рыскнул в сторону и плавно пошел по кругу, не приближаясь к ним на длину меча. Волей-неволей Муря развернул ковер так, что солнечный свет ударил Избора по глазам. Он зажмурился, загородился рукой, остро сожалея, что нет при нем ни копья, ни лука, ни швыряльного ножа. Песиголовец, верно сожалел о том же и от того скалил зубы.

— Садись! — проорал за спиной Гаврила. — Сейчас я его!

Избор присел, ожидая хлесткого удара и грома, но услышал только вскрик, и каким-то чутьем почувствовал, что остался с песиголовцем один на один.

Все решили мгновения. Он успел поймать лезвием меча солнечный луч и отбросил его в глаза врагу. Тот замотал башкой, как и сам Избор только что, но все же бросил второе копье. Уворачиваясь Избор присел. Два страха сейчас грызли его — страх получить копье в брюхо и страх свалиться вниз. От этого он только присел раскорякой, выставив бесполезный сейчас меч перед собой. Позади едва слышно охнул и потом в голос взвыл Исин, ахнул Гаврила и ковер вдруг повело в сторону. Он нырнул вперед и вниз, под вражеский ковер, подставляя песиголовцу воеводину голову. На глазах Избора песиголовец словно подпрыгнул и над воеводой навис край чужого ковра. Изборовы руки потянуло назад, сквозь слезы в глазах он увидел, что меч его уперся в край ковра.