Хьюз посмотрел на Люсинду Ффорде, как актер, забывший роль.

— Пожалуйста, ответьте на мой вопрос, — обратилась к нему Мейв Доэрти.

— Обычно мои пациенты не оспаривают моих слов, — ответил Хьюз.

— А эта американка оспаривала — и вам это не понравилось, не правда ли? — И, не дав ему возможности ответить, она сказала: — Больше не имею вопросов, Ваша честь.

Судья повернулся к Люсинде Ффорде и спросил, желает ли она задать вопросы свидетелю.

— Да, Ваша честь. — Она встала. — Мистер Хьюз, повторите, пожалуйста, что, со слов одной из медсестер, сказала миссис Гудчайлд о своем ребенке.

Губы Хьюза изогнулись в улыбке, он успокоился. Промокнув лицо платком, он холодно и гневно посмотрел на меня:

— Сестра сообщила, что миссис Гудчайлд сказала: «Он умирает — а меня это не волнует. Можешь ты это понять? Меня это не волнует».

— Благодарю, мистер Хьюз. Вопросов больше не имею.

Хьюз посмотрел на судью, который сказал, что он может идти. Тогда он, исподлобья злобно взглянув на Мейв Доэрти, направился к выходу.

Следующим свидетелем была Шейла Макгуайр — медсестра, которая донесла Хьюзу на меня после того, как я неудачно попыталась покормить Джека грудью. Она явно сильно нервничала и, заняв место у стойки, беспрестанно теребила в руках носовой платок. Мейв знала, что сестра Макгуайр идет второй по списку, и научила меня полезной тактике поведения с теми, кто свидетельствовал против меня. Я должна была попытаться встретиться с ней взглядом и просто смотреть ей в глаза на протяжении всего опроса. Так я и поступила, и это возымело эффект: сестра занервничала еще больше. Тем не менее ей удалось рассказать всю историю о том, как я, начав кормить Джека, с криком оторвала его от груди и как она испугалась, что я швырну ребенка через всю комнату.

Во время перекрестного опроса Мейв Доэрти прижала ее к стенке, выясняя, что значит «оторвала».

— Прошу, объясните мне четко, — сказала Мейв. — Миссис Гудчайлд вдруг резко оторвала ребенка от груди, оторвала с яростью, будто ее укусили…

— Ну, это был не совсем рывок…

— Что вы хотите этим сказать?

— Ну, знаете, она его оторвала, но не специально…

— Простите, не понимаю.

— Ну… у миссис Гудчайлд в это время был острый мастит…

— То есть острое воспаление молочной железы, которое часто сопровождается затвердением молочных протоков?

— Протоки не всегда затвердевают, но могут закупориваться, и это бывает очень болезненно.

— То есть грудь миссис Гудчайлд была сильно воспалена и болела, и, когда ребенок схватил деснами опухший сосок, она отреагировала, как отреагировал бы любой человек, внезапно испытавший резкую боль.

— Пожалуйста, не задавайте свидетелю наводящих вопросов, — сказал Трейнор.

— Прошу прощения, Ваша честь. Я переформулирую. Сестра Макгуайр, можете ли вы сказать, что миссис Гудчайлд дернулась от боли после того, как ребенок укусил ее сосок?

— Да, это правда.

— Следовательно, рывок, о котором вы говорите, не был произведен намеренно, со злым умыслом, верно? По сути дела, это было непроизвольное движение в результате острой боли, я верно вас понимаю?

— Да, это правда.

— Итак, если мы пришли к общему мнению, что это была инстинктивная реакция, вызванная шоком, согласны ли вы с тем, что со стороны могло показаться, будто она пытается отбросить ребенка?

— Совершенно точно.

— Но она сдержалась и не сделала этого, верно?

— Да, мы были рядом и…

— Вам пришлось подхватить ребенка?

— Э… нет.

— Значит, миссис Гудчайлд сама остановилась. Больше нет вопросов.

Сестру Макгуйар отпустили, и был объявлен десятиминутный перерыв. Сэнди поспешила ко мне, Найджелу и Мейв.

— Простите меня, мне так стыдно;— начала она с видом глубокого раскаяния. — Но когда эта женщина начала делать из этого ублюдка благородного рыцаря, я просто…

Я дотронулась до ее руки, делая ей знак замолчать. Потом повернулась к Найджелу и Мейв:

— Позвольте представить вам мою сестру Сэнди, вот так неожиданно прилетевшую в Лондон из Бостона.

Найджел поднялся и протянул Сэнди руку для фирменного пожатия «снулая рыба». Мейв скупо улыбнулась и сказала:

— Я прекрасно понимаю, почему вы так отреагировали. Но если хотите помочь сестре, пожалуйста, прислушайтесь к словам судьи и постарайтесь больше этого не делать.

Остаток утра был посвящен опросу еще двух медсестер из Мэттингли. Обе они подтверждали мнение мистера Хьюза о том, что в палате я была источником сплошных треволнений. Мейв удалось оспорить некоторые их обвинения, однако суть свидетельства все же была в том, что и персоналу отделения, и консультанту я доставила множество неприятных переживаний.

Перед самым обеденным перерывом прибыла моя дорогая подруга, Джессика Лоу, автор отчета ССКПДМД, в котором говорилось, что хотя я и нахожусь на пути к выздоровлению, зато Тони Хоббс и Диана Декстер создали для Джека идеальную обстановку, так что лучшей и желать не надо.

— Я ни на миг не сомневаюсь, — сказала она, отвечая на вопросы Люсинды Ффорде, — что Салли Гудчайлд пришлось пережить трудный и травмирующий период, когда она говорила и делала вещи, о которых теперь сожалеет. Нет у меня сомнений и в том, что она станет чудесной и заботливой матерью, когда полностью оправится от болезни. Отчеты, которые я получала от Клариссы Чемберс — она присутствовала при свиданиях миссис Гудчайлд с сыном, — это сплошные похвалы ее образцовому поведению. Миссис Гудчайлд за это время удалось подыскать работу корректора и сделать первые успехи на этом поприще. Короче говоря, я поражена мужеством этой женщины и ее стойкостью в труднейших обстоятельствах.

Но затем Джессика Лоу начала петь дифирамбы чете Декстеров. Она описывала, как «божественная» мисс Д. мужественно закрыла брешь и как «изумительно» она удовлетворяет все потребности Джека. Как мистер Хоббс оказался заботливейшим и удивительно любящим отцом, какие трогательные, доверительные отношения установились между ним и мисс Декстер. Как решительно он отказался от профессиональной карьеры, дабы все свое время без остатка посвящать сыну. Как, вдобавок к неусыпным заботам мистера Хоббса, нанята еще и круглосуточная няня, чтобы ребенок совсем уже ни в чем не нуждался. Как она, Джессика, не могла найти ни малейшего изъяна в их домашнем устройстве и насколько она уверена, что для Джека — это было самое убийственное в ее выступлении — «не сыскать места лучше того, где он живет сейчас».

Я ожидала, что сейчас Мейв Доэрти набросится на нее, заставит повторить положительную оценку моего состояния, а потом как следует потреплет, чтобы она рассказала об истинном положении вещей в домашнем хозяйстве Хоббса/Декстер.