– Кому, кроме привидений и теней, нужны старые развалины?

Он взглянул на нее и тут же отвел глаза.

– Там… захоронения. Груды окаменевших костей. Останки убитых тисте и скелеты огромных рептилий…

– Да, я видела. Нереки размалывают их и используют как лекарство.

– Совершенно верно, аквитор. И вот эти захоронения потревожили. Меня смущают следы, которые я нашел рядом. Кажется, они драконьи.

Она поглядела с сомнением.

– Согласно плиткам, Обитель Дракона не подает признаков жизни уже тысячи лет.

– Когда ты в последний раз говорила с предсказателем?

Сэрен замялась, вспоминая Пернатую Ведьму.

– Пусть так. – При мысли, что драконы вновь проявились в этом мире, стало страшно. – Но я не понимаю, при чем здесь тисте эдур…

– Эдур, как ты знаешь, поклоняются драконам. Отец Тень и три его дочери – все они драконы, одиночники. В ущелье недалеко отсюда валяется раздробленный драконий череп. Полагаю, это и есть Отец Тень. Эдур зовут его Скабандари Кровавый глаз. Возможно, именно это предательство лежит в сердце их религии. Рядом я тоже обнаружил следы. Следы эдур.

– И какой вывод?

– Они вновь грезят о величии. Значит, неизбежна война. Я боюсь за Ханнана Мосага, ибо он, видимо, ухватил дракона за хвост – причем не только в переносном смысле. Это может оказаться непосильным даже для него и к’риснан.

– Колдун-король больше не правит эдур.

Смятение. Лицо помрачнело.

– Убит кем-то из делегации?

– Нет, его низложили еще до их прибытия. Не знаю, с чего начать… Рулад, брат Бинадаса, умер, а потом воскрес, овладев мечом, за которым его посылал Ханнан Мосаг. И провозгласил себя императором. Ханнан Мосаг преклонил перед ним колена.

Глаза Халла вспыхнули.

– Как я и сказал. Судьба!

– Ты это так называешь?

– В твоем голосе гнев, аквитор.

– Судьбы не существует. Этим словом убийцы оправдывают злодеяния. Оно заменяет этику и уничтожает мораль. Ты понимаешь, что это ложь, и все равно на нее покупаешься.

Они подошли к мосту. Халл Беддикт замедлил шаг.

– Когда-то ты меня знала, Сэрен Педак! Знала достаточно, чтобы спасти жизнь! Мне это известно, так же как известно, кто ты такая, – благородный человек в мире, где нет места благородству. И хотела бы, чтобы я у тебя научился, стал бы, как ты, связал свою судьбу с твоей. Но у меня нет той силы! Я не могу себя перекроить! – Он поспешно продолжил, не давая возможности возразить: – Ты права, я не слеп! Мне понятны твои речи про судьбу. Но я и так делаю все, на что способен…

Она отшатнулась, будто под градом ударов. Его глаза не лгали. Хотелось избавиться от боли, закричать, окончательно и неопровержимо ответить диким воплем на все, что случилось.

Нет. Глупо думать, что другие чувствуют так же, как я. Прилив подступает, и лишь единицы не спасаются бегством.

С нежностью, от которой разрывалось сердце, Халл Беддикт взял ее за руку.

– Идем к первому евнуху.

– По крайней мере, – молвила Сэрен, когда они переходили мост, – твоя собственная роль стала менее заметной и опасной.

– Ты так думаешь?

– А ты нет?

– Как посмотреть. Рулад может не поверить и не согласиться на союз.

– И что тогда?

– Не знаю.

В гостином дворе было не протолкнуться. Прибыл финадд Герун Эберикт вместе с рулитами, телохранителями первого евнуха и десятком других гвардейцев и официальных лиц. Когда Сэрен и Халл вошли, принц Квиллас Дисканар обращался к собравшимся с пламенной речью:

– …чародеев обоих наших лагерей. Если ударить сейчас, можно вырвать сердце из груди этой вероломной тирании! Финадд Морох Неват, маги здесь?

– Трое из четырех, мой принц, – отвечал воин. – Лаэрдас остался при кораблях.

– Отлично. Первый евнух!

Нифадас бесстрастно воззрился на принца и, не удостоив его ответом, повернулся к вновь вошедшим.

– Дождь стих, аквитор?

– Да, первый евнух.

– Бурук Бледный готов отправиться в путь?

Она кивнула.

– Нифадас, я задал вопрос! – Лицо Квилласа потемнело.

– Отвечать на него, – медленно произнес первый евнух, – значит признать его разумность. А я не признаю. Перед нами не просто колдун Ханнан Мосаг и его к’риснан, а император и меч. Вместе это что-то совершенно новое… Делегация подчиняется мне, и сейчас мы ничего предпринимать не станем. Сколько убийц вы привезли вместе с чародеями, принц?

Квиллас молчал.

Нифадас обратился к Геруну Эберикту.

– Финадд!

– Двоих. Оба сейчас здесь.

Первый евнух кивнул, видимо, исчерпав тему.

– Халл Беддикт, я не хочу вас приветствовать.

– Ваша откровенность меня не оскорбляет.

– Аквитор ввела вас в курс дела?

– Да.

– Ну и?

– Если уж вы спрашиваете, я бы посоветовал уехать. Как можно скорее.

– А что станете делать вы?

Халл нахмурился.

– Не вижу причин отвечать.

Морох Неват выхватил меч. На лице первого евнуха отобразилась досада.

– Вы не имеете права! – с колотящимся сердцем произнесла Сэрен.

Все глаза обратились на нее.

– Простите, мой принц. – Она постаралась унять дрожь в голосе. – Халл Беддикт находится под покровительством тисте эдур. Бинадас Сенгар, брат императора, пожаловал его статусом гостя.

– Он летериец!

– Эдур это безразлично.

– Довольно, – вмешался Нифадас, – арестов не будет. Принц Квиллас, нам пора.

– Мы что, пляшем под дудку императора? – Квиллас трясся от ярости. – Он нас позвал… Подумать только! Ничего, подождет, ублюдок! – Он резко повернулся к Халлу. – Знай, что я объявлю тебя изменником! Ты поплатишься жизнью!

Халл в ответ лишь устало улыбнулся.

– Аквитор, присоединитесь к нам? – спросил Нифадас.

Предложение ее удивило и встревожило.

– Простите, не понимаю…

– Я пошлю предупредить Бурука. – Он махнул рукой, и слуга удалился. – Халл Беддикт, полагаю, вы собираетесь побеседовать с императором Руладом? Проводите нас в крепость. Там сразу станет ясно, кто за чем явился.

Сэрен ровным счетом ничего не понимала…

– Как пожелаете, – пожал плечами Халл.

С Нифадасом во главе четверо летери покинули гостиный двор и направились в крепость. Сэрен отстала на шаг и коснулась руки Халла.