ему не нравился. Он, воевода, привык сам решать, что делать, но привык он и советоваться Азаром, числя тархана старшим над собой, а Карабай сейчас в его глазах как бы заменил Азара.

– Вы – не знаю, – ответил старик. – А мы постараемся завтра же уйти как можно дальше от этого проклятого места.

– Вы отступаете? – Ярдар повернулся к нему. – Вы не собираетесь…

– Мы возвращаемся домой, – подтвердил Тумак.

– Но это ведь только первое сражение! Мы еще можем…

– Не кричи, ты пугаешь лошадей! – остановил его Карабай. – Наш бий погиб. Твой Хастен сгинул, наверное, и его прибрали боги мертвых. У меня осталось чуть больше половины людей и коней. У тебя – еще меньше, и к тому же весь ваш обоз – у русов.

– Но мы можем вернуться и отбить его!

– Этого похода хотел наш бий. Отец подбивал его мстить за брата. Но, видно, богам это было неугодно. Без бия наши люди больше не хотят подставлять головы ради вашего обоза.

– А добыча?

– Кое-что из мехов мы успели прихватить. Это бедный край. Кроме куниц, здесь можно взять только челядь, но она теперь убежит на запад, а между нею и нами стоит войско русов. Разбить Улава у нас больше нет сил, а без этого и дани нам никто не даст.

– Но это значит… что мы позволим себя разбить и просто уберемся, поджав хвост?

– Нас привел сюда бий. Его больше нет, и нам остается только вернуться, сохранив свои жизни. У меня русы не убивали брата, – хмыкнул Карабай. – Потому что у меня его и не было никогда…

– Но как же… Азар заманил нас сюда! – в негодовании воскликнул Ярдар. – Он толкал нас в этот поход! Все вышло из-за него! Он обещал нам целое войско хакана, хазар, люторичей! И где они все? Он обманул нас, завлек на гибель!

– Встретишь его в мире мертвых, с него и спрашивай, – проворчал Карабай. – Не я все это придумал, а теперь мне надо думать, как выбраться из этой ямы.

– Но как же хакан… Он хотел этого похода для мести русам за Итиль! Это была его воля! А вы теперь нарушаете ее из-за одного-единственного неудачного боя!

– Не думаю, что хакан сильно этого хотел, хоть сам я его и не видел, – возразил Тумак. – Да, он знает, что русов нужно укротить, пока они не пришли грабить Итиль, как ограбили Гурган, но у хакана, знаешь ли, есть немало забот поближе к Итилю, чем вот эта задница обитаемого мира! – Он слегка обвел рукой молчаливый зимний лес. – Может быть, когда-то потом… через несколько лет, когда у хакана будет больше свободных сил под рукой…

– Но не сейчас, – закончил Карабай.

Ярдар некоторое время молчал. Он отыскивал какую-то возможность продолжать войну, но ничего не находил. Сил, чтобы отбить Ратиславль и свой обоз, у него явно недостаточно. Хазары… предали. Не поднимая глаз на Тумака и Карабая, в своих мыслях он определил их решение вполне ясно. А без обоза, без еды, без всех необходимых в походе пожитков, без походной наковальни Ольрада и всего нужного для починки оружия они не провоюют и одного дня. Заботиться им стоит о том, чтобы прожить еще день.

Оставалось одно… возвращаться? Вернуться в Тархан-городец и… собраться с силами и… Ярдар знал, что сдаваться нельзя – не так его воспитали. Но понимал: продолжать будет нелегко. Половина тархановской дружины убита или в плену. Из ратников Веденецкой волости при нем даже меньше половины, и если они вернутся разбитые, без добычи, то совсем не скоро ему удастся уговорить старейшин дать ему новое войско.

И тем не менее лучше вернуться, чем… что? Сидеть здесь и ждать, пока смоляне их настигнут и перебьют?

– Карабай! Вы же увели запасных лошадей, – Ярдар взглянул на опушку, где плотными рядами стояли кони. – Вон их у вас сколько. Дайте нам их, чтобы мы могли до дому добраться. Оковские – до Оки, а мы – до Тархан-городца. Там назад их получите. И мы вам серебром заплатим, – добавил он, видя по лицам двоих биев, что им не очень-то нравятся его слова.

– Лишних заводных лошадей у нас нет, – Карабай отпил из черной глиняной кружки, где был отвар сосновой хвои. – Многим пришлось самим на них сесть, потому что у них убили или ранили лошадь. Одну раненую лошадь мы съели, одну скормили вам. Но если мы отдадим вам заводных, то сами сможем ехать вдвое медленнее.

– Ну и что? У смолян конницы нет, они если и пойдут по нашему следу, то пешком. Вам нет нужды мчаться по сто верст в день, они и так нас не догонят.

– Но лошади будут идти под двойным грузом – и всадник, и все имущество. Они будут уставать.

– Ты не хазарин, – наставительно вставил Тумак, – не умеешь жалеть лошадь. А лошадь для воина – как мать, жена, дочь, самое большое сокровище! Ты сам убедился – тот, у кого есть конь, обретает жизнь, а у кого нет – теряет.

– Но мои люди сохранили жизнь, неужели вы дадите нам погибнуть! Пешком и с пустыми руками мы недалеко уйдем и все останемся здесь на льду, к радости Улава и прочих русов!

Карабай слегка двинул косматыми бровями: дескать, ну так что же?

– А если смоляне нас догонят, то все мы попадем в челядь!

– Глядишь, я еще увижу, как тебя приведут в Итиль продавать! – усмехнулся Тумак. – Или нет – увидит кто-нибудь в Кустантине. У нас ведь больше нет с князьями руси торгового мира, в Итиль они свои товары не привезут.

– Вы не можете бросить нас без помощи! Мы пошли в этот поход вместе, и доля у нас одна! Азар обещал нам, что мы как братья, все будем делить…

– Поход уже, считай, закончен, – Карабай покачал головой. – И господина нашего, который вел нас, больше нет…

– Едва ли ты и сам захотел бы разделить с Азаром его нынешнюю участь! – добавил Тумак.

Ярдар был недалеко именно от этого желания – лучше погибнуть в битве, чем замерзнуть под кустом!

– Да неужели ваши боги простят такое… – Ярдар хотел сказать «предательство», но не посмел, – такую жестокость? Есть у вас сердце, или в груди у тебя кусок льда?

– У меня есть сердце, и я понимаю, что тебе хочется сохранить своих людей. Но мне хочется сохранить своих, а для этого мне нужны все наши лошади.

– И даже не думай украсть хоть одну, – предостерег Тумак. – Их хорошо охраняют, а любого, кто подойдет без