Глава 10

Когда дозорные принесли весть, что сквозь лес видны костры войскового стана, Ярдар было подумал, что боги совсем от него отвернулись и смоляне опережают их по дороге на восток. Однако взял себя в руки и велел подобраться поближе, чтобы точно выяснить: что там за люди, сколько их. Уже сгущалась тьма, он и сам подумывал о ночлеге и лишь надеялся найти какую-нибудь весь, чтобы там было хоть три-четыре избы или бани с печью – для раненых. С ним было сотни две вятичей-оковцев и веденцов, от полусотни тархановской дружины осталось двадцать восемь человек, считая его самого. Убили Безлета – Ярдар сам не видел, ему рассказали ратники, – убили Небрегу, Верхушу и еще два десятка тех, кого он знал с рождения. Гибель Заволода Ярдар видел своими глазами – после нее строй рухнул окончательно. «А ты мне зять, – говорил тот совсем недавно… божечки, всего лишь нынче утром! А мнится, сто лет прошло. – Без родни не останешься, не крушись». А вот нет у него ни зятя, ни шурина. Хастена Ярдар вспоминал как человека, которого не видел много лет – Хастен остался еще в той жизни, где вятичи шли вперед, захватывая одну угренскую весь за другой, но с тех пор случилась битва, в которой Хастен уже не участвовал, и все переменила. Теперь Ярдар чувствовал себя и старше Хастена, и опытнее. Еще бы успеть извлечь из этого какой-то прок.

Из числа раненых с ними были только те, кто сумел уйти с поля на своих ногах, тяжелораненых пришлось оставить на милость победителей. Смоляне не подпустили вятичей к Ратиславлю, и даже те, кто уцелел в битве, теперь не имел ничего – лошади, сани, обоз с припасами и дорожными пожитками достался Улаву и его соратникам.

Что делать, если там впереди – смоляне? Исключить этого было нельзя: спасаясь от преследования, Ярдар и прочие вятичи, поодиночке и малыми ватагами, разбегались по лесу, чтобы потом, плутая, с трудом выйти опять на реку и отыскать своих. К вечеру вокруг Ярдара собралось почти две сотни, но он не знал, все ли это, кто выжил, или где-то рядом бродят другие беглецы. Очень надеялся, то кто-то из тархановских еще объявится. Но сегодня продолжать путь не было сил – израненные, замерзшие, голодные, до смерти уставшие люди едва брели. Они уже были готовы лечь прямо на снег и заснуть, но Ярдар понимал: те, кто так заснет, больше не проснется. Нужно хотя бы сделать укрытие от снега и развести костры. Тогда до утра доживет хоть кто-нибудь.

Однако вернулись разведчики с хорошими вестями:

– Это хазары. Лошади все при них. Конину варят.

У Ярдара даже не осталось сил обрадоваться. Но упоминание о вареве заставило его собраться. У беглецов не было с собой ничего, кроме того, в чем они шли на бой – ни припасов, ни котлов. У хазар, успевших вывести из города своих лошадей с вьюками, заменявшими им обозные сани, все это было.

– Сидите здесь, – прохрипел он пересохшим горлом (за весь день удалось попить только один раз, когда проходили незамерзающий ручей, впадавший в Угру). – Я пойду к ним. Если все сразу – перепугаются, обстреляют. Да ты, Завед, смотри, чтобы не заснул никто, пока я хожу. Давай, паробок, веди.

С одним из дозорных он вернулся к стоянке хазар. Те расположились прямо на длинном берегу, проделали прорубь во льду, откуда брали воду для себя и поили лошадей, нарубили им еловых веток, и расседланные лошади, заботливо покрытые попонами, жевали хвою под деревьями. Кипящие котлы испускали пар, и от его запаха сводило живот.

Пришедших окликнули и пригрозили смертью, если подойдут ближе, но Ярдар назвал себя, и его проводили к костру, где сидели на еловых лапах и кошмах Тумак и Карабай.

– Смотри, Тумак, вот идет призрак! – заметил старый оглан. – Я бы сказал, что он похож на воеводу Ярдара, но тот был куда моложе и красивее.

– Пребывание в мире мертвых никого не красит! – усмехнулся Тумак; он был здоров, сыт вареной кониной и не прочь пошутить. – Но если мы пустим его поближе к котлу, он вдохнет вкусного, горячего, жирного пара, наберется сил и скажет нам какое-нибудь пророчество.

– Ты хочешь это слышать? – прищурив один глаз, Карабай в сомнении покосился на него.

– Мы с тобой тоже не самые удачливые паттары на свете, так может, его советы будут полезны.

– Да уж поудачливее некоторых…

Ярдар слушал и почти верил, что умер, сам того не заметив, и пребывает в облике тени. Оттого и язык не ворочается, и руки-ноги онемели, и связных мыслей нет ни одной.

– Ну, скажи что-нибудь! – наконец обратился к нему Карабай. – Мертвецы ведь немы, так покажи, жив ты или нет!

– Где Азар-тархан? – выдавил Ярдар.

– Если сейчас вслед за тобой явится и наш бывший бий, я точно буду знать, что боги мертвых отпустили его погулять, – ворчливо ответил Карабай.

– Что? – От голода, усталости и тоски Ярдар плохо соображал.

– Его убили!

– Азара? – Ярдар не верил своим ушам.

– Азариона-тархана, его самого. Наш старый Кадзах-бий, отправив второго сына мстить за первого, остался совсем без сыновей. Проклятые русы! Так откуда ты взялся, если не из царства мертвых?

– Давай уж дадим ему поесть, – предложил Тумак. – Даже мертвых сначала кормят, а потом расспрашивают. А живых и тем более.

Наконец Ярдара усадили на кошмы возле котла и дали ложку. С трудом держа костяную ложку онемевшими пальцами, он хлебал горячий жирный отвар, вылавливал куски вареной конины и глотал, почти не жуя, и чувствовал, как возвращается к жизни. Руки и ноги почти согрелись, в голове прояснилось. Немного наевшись и оттаяв, он уговорил Карабая и Тумака послать за вятичами, помочь им разложить костры и покормить. Даже горячий отвар на лошадиных костях сейчас был бы даром богов, спасающим жизни.

Выяснилось, что этой счастливой встрече Ярдар обязан торопливости хазар: спеша уйти со своими лошадьми от Ратиславля и скрыться от глаз смолян, они углубились в лес, чтобы сбить со следа, но ошиблись с направлением, заплутали, чуть не растеряли людей и только перед самой темнотой выбрались опять на Угру. Попади они на верную дорогу сразу, к ночи ушли бы за много верст и вятичи больше их бы не увидели.

– Что делать-то будем? – спросил Ярдар, немного придя в себя.

Задавая этот вопрос, он чувствовал смутное неудобство, будто уже знал ответ, который