Да, дети, дети... Мой собственный сын не хочет иметь со мной ничего общего, Танюша, которая стала для меня словно бы дочерью, погибла. А вот что скажет вице-президент Гриффит своим детям? Расскажет ли Джеффри когда-нибудь им о том, каким образом пришел к власти?

Я опустил руку в карман пиджака – и вытащил оттуда фотографию. Черт возьми, я прихватил ее из дома Джеффри! Видимо, машинально опустил в карман в тот момент, когда в кабинет вошел охранник и сказал, что я могу катиться на все четыре стороны.

На меня смотрел счастливый мальчик, которого справа и слева окружали родители. Джеффри, его отец и матушка...

Я швырнул фото на асфальт и наступил на него – раздался неприятный хруст раздавленного стекла. Ветер подхватил вылетевшую из рамки фотографию, перевернул ее – и я бросился за ней вдогонку. Вытащив фото из лужи, ставшей для нее непреодолимым препятствием, взглянул на то, что меня заинтересовало.

Надпись на обратной стороне. Сделана поблекшими чернилами – фотографии, судя по всему, уже лет тридцать, если не больше. «Джеффри Ассео, Стивен Ассео и Конни Ассео», – прочитал я. Гм, а почему не Гриффит? Мне вспомнилась давняя глухая история – вроде бы родители Джеффри погибли в автокатастрофе, когда их сыну было десять или одиннадцать лет, и его воспитывали приемные родители – известные чернокожие правозащитники. Впрочем, о своем детстве Джеффри не любил говорить, да и журналисты в той истории особенно не копались – ничего сенсационного в ней не было.

Я перевернул фото и посмотрел на высокого сутулого темнокожего мужчину. И вдруг вспомнил, где видел его! Ну да, именно эта фотография была в той самой книге, что осталась в моей нью-йоркской квартире. Книга называлась «Самые шумные уголовные дела США в ХХ веке». И темнокожий мужчина был героем одной из статей.

Мысли, сначала смешавшись, затем упорядочились – я понял, почему Джеффри так ненавидит Кэтрин Кросби Форрест. Я бы на его месте, пожалуй, тоже ненавидел и Кэтти, и ее мужа Тома. И желал бы отомстить им любой ценой, даже тридцать с лишним лет спустя. Ведь месть, как известно, блюдо, которое подают холодным.

Итак, теперь мне известна тайна Джеффри Гриффита, и ее разглашение может разрушить весь план Энтони делль’Аммы. Но как, черт побери, сделать, чтобы об этом узнали в Белом доме? Подойти к репортерам, что толпятся на Пенсильвания-авеню, и заявить, мол, я могу поведать им нечто сенсационное? Нет, они первыми же сдадут меня на руки полиции.

«Думай, старый идиот, думай, – внушал я себе. – Кто тебе может помочь?» Кто? Ну конечно же, мой заклятый враг! Никогда бы не подумал, что обращусь к его помощи, но, видимо, другого выхода нет. Мне нужен телефон!

Слава богу, что я имел отвратительную привычку таскать в портмоне кучу визитных карточек. Нашлась там и визитка генерала в отставке Долинина. Оставалось только разыскать телефонную будку.

В Санкт-Петербурге сейчас утро, вертелось у меня в голове, а значит, у меня есть шанс переговорить с генералом ФСБ в отставке Сергеем Константиновичем Долининым, полномочным представителем президента РФ в Северо-Западном федеральном округе. Кто бы мог подумать, что я, диссидент и фрондер, обращусь к помощи высокопоставленного чина из бывшего КГБ?

– Сергей Константиныч? – произнес я, услышав голос генерала. – Это Бэзил Бэскакоу, тот самый, которого вы когда-то вышвырнули из СССР по приказу Леонида Ильича. Не находите ли, что пора платить долги? У меня к вам очень серьезное дело...

Президент Кэтрин Кросби Форрест обвела взглядом всех, кто находился в Овальном кабинете. Двенадцать мужчин, четыре женщины – вместе они являлись самыми могущественными персонами на планете. Конечно, самой могущественной была она, президент США, но все указывало на то, что в этой должности ей суждено оставаться уже недолго.

Бурная дискуссия подошла к завершению, и все ждали одного – решения Кэтрин. Союзников у нее было немного, вернее, никого уже не осталось, поняла Кэтрин. Конечно, все твердили об одном – об имидже страны, о государственных интересах, о благополучии нации. И все это находилось под угрозой только потому, что она, Кэтрин, не хотела уходить в отставку. Кто-то (руководители ФБР, ЦРУ и Министерства национальной безопасности) заявлял так без обиняков, другие (вице-президент, советник по национальной безопасности, лидер сенатского большинства) – в основном намеками.

– По имеющейся информации, президент Кэтрин Кросби Форрест пытается в данный момент всеми возможными способами сохранить свой пост, – вещал комментатор с экрана телевизора. – Президент готова пойти на все, лишь бы остаться в Белом доме, что заставляет нас задуматься о наличии моральных устоев у сильных мира сего...

Пресс-секретарь быстро нажал кнопку дистанционного управления, но на другом канале другой комментатор говорил примерно то же самое, обвиняя ее, Кэтрин, в трусости и желании высидеть скандал, в неспособности нести ответственность и заботе только о своих шкурных интересах. Кэтрин знала, кто стоит за всей телевизионной и газетной шумихой – Энтони делль’Амма. Но поделать ничего не могла – ее враг умело манипулировал общественным мнением, оказывая на нее давление.

– Мадам президент, – подал наконец голос негласный лидер демократов, сенатор из Невады, мнение которого Кэтрин всегда ценила и который менее всего мог быть заинтересован в ее отставке. – Мы... Вы не можете больше тянуть кота за хвост. Надо принять решение!

И даже ты, Брут, подумала грустно Кэтрин. Ее предали абсолютно все: кто-то верил глупым слухам касательно того, что она причастна к смерти мужа и приложила руку к тому, чтобы скрыть правду (но не могла же она тогда объявить на весь мир, что президента убили в любовном гнездышке, где он развлекался со своей пассией!), кто-то считал такие слухи чушью, однако рассматривал как подходящий предлог, чтобы свалить ее, первую женщину – президента Америки.

– Я приняла решение, – сказала Кэтрин и обвела всех присутствующих взглядом. Заметила странную улыбку на лице своего вице-президента. Ну, чего бы ему не радоваться, теперь он займет ее кресло... – Я ухожу в отставку.

По Овальному кабинету прокатился вздох облегчения. Вот какие они, ее сподвижники и соратники! Когда она на коне, вьются около нее, лебезят и восхищаются, а стоит угодить в непростую ситуацию, нашептывают на ухо: «В интересах страны и народа вы должны решиться на трудный шаг, мадам президент!»

Лидер сенатского большинства сказал:

– Мудрое и своевременное решение, мадам президент. Вам не стоит затягивать с этим. Лучше всего обратитесь с краткой речью к нации перед тем, как объявите о своем решении. А потом, в прямом эфире, к присяге будет приведен новый глава государства, новый президент Джеффри Мильдред Гриффит. Значит, потребуется федеральный судья. Пошлите за главой Верховного суда...

«У них уже все продумано, у них уже все просчитано», – подумала Кэтрин и ощутила вдруг небывалую усталость.

Она бы никогда не приняла решение сдаться без боя, стала бы бороться, но... Но она – президент и не может себе позволить перепалок с противниками, объяснений в прямом эфире и уверений, что ее оклеветали. Если ей суждено уйти, то она уйдет с высоко поднятой головой и по своей воле, не дожидаясь позорного импичмента.