В ответ Юсуф продолжал атаки с удвоенной энергией. Он попытался поразить Джона в бок, а когда тот отбил удар, переключился на голову. Джон уклонился, на мгновение Юсуф оставался совершенно открытым, Джон мог его убить, но лишь отступил еще на шаг.

– Сражайся со мной! – крикнул Юсуф.

– Никогда, брат, – покачал головой Джон.

– Я не твой брат, – прорычал Юсуф. – Ты предал меня, когда стал сражаться за франков.

– Не предавал, – возразил Джон. – Франки взяли меня в плен из-за того, что я спас твою жизнь.

– Ты мог вернуться к нам, но решил остаться с франками. Ты предал меня в точности как мою сестру. Ты использовал ее и бросил.

Джон почувствовал, как кровь застучала у него в ушах, и сжал рукоять меча.

– Я любил ее, – тихо сказал Джон. – И остался бы с ней.

– Ты превратил ее в шлюху, – холодно сказал Юсуф.

Из груди Джона вырвался рев, и его меч устремился к голове Юсуфа. Тот шагнул в сторону и тут же сделал выпад Джону в бок, но он успел отскочить, и клинок Юсуфа его не достал. Джон атаковал снова, теперь уже направив меч Юсуфу в грудь, но он парировал, и Джон нацелился ему в горло. Юсуф уклонился и перешел в контратаку. Джон лишь в последний момент сдвинулся в сторону, но клинок задел ребра, и внезапная боль вызвала у него еще большую ярость.

Он перехватил меч двумя руками и обрушил его на незащищенный бок Юсуфа. Юсуф едва успел восстановить равновесие и едва успел подставить свой клинок. Они сошлись. Юсуф ударил Джона головой по голове, а тот сильно лягнул его по больной ноге. Юсуф с криком рухнул на колени. Джон ударил плоской стороной клинка по запястью Юсуфа, и тот выронил меч.

Джон ногой отбросил оружие в сторону. Он тяжело дышал, кровь стучала в висках. Юсуф посмотрел на него снизу вверх и закрыл глаза. Он приготовился к смерти. Джон поднял меч, но застыл. Перед его глазами возникло видение: он стоит на коленях перед Юсуфом. Тогда друг его пощадил.

Джон опустил меч.

– Уходи.

Юсуф открыл глаза, и Джон увидел, что в них заблестели слезы.

– Убей меня, – взмолился он. – Неужели ты не понимаешь? Я все потерял. Я унижен. Убей меня.

Джон отбросил меч и помог Юсуфу подняться.

– Это всего лишь одно сражение, друг, – сказал Джон. – Живи, чтобы сразиться вновь. – Он оттолкнул Юсуфа от себя, в сторону далеких южных гор. – Иди!

После недолгого колебания Юсуф повернулся и, хромая, пошел прочь. Некоторое время Джон смотрел ему вслед, пока не убедился, что его друг сможет благополучно добраться до гор, а потом опустился на колени около короля. Лицо Балдуина было залито кровью. Джон осторожно снял помятый шлем и увидел на правом виске рану, но она не выглядела смертельной.

Глаза Балдуина открылись.

– Джон?

– Я здесь, сир, – ответил Джон.

– Что произошло? – спросил король.

– Сегодня мы одержали победу, – сказал Джон. – Враг бежал.

Балдуин поднял руку, коснулся раны на голове и поморщился.

– Как я здесь оказался? – спросил Балдуин.

– Вы получили удар и потеряли сознание, – ответил Джон.

Балдуин заморгал, вспоминая, потом кивнул.

– Он бы меня убил – ты спас мне жизнь, Джон.

– Я лишь выполнял свой долг, сир, – ответил Джон.

– Никогда этого не забуду, – сказал король. – Я обязан тебе жизнью и победой.

Ноябрь 1177 года: Монжизар

Джон и Балдуин шли мимо десятков убитых сарацин к первым палаткам христиан, которые уже ставили на поле. Большинство франков продолжало преследовать убегавшего врага, но несколько сотен начали обустраивать лагерь. Повара развели костры, солдаты собирали добычу с убитых врагов и сваливали в кучу посреди лагеря, где ее потом разделят. Солдаты опускались на колени, когда мимо проходил Балдуин, направляясь к своей палатке.

– Слава Балдуину! – выкрикнул кто-то.

– Да здравствует король! – подхватил другой. – Да здравствует спаситель Иерусалима!

Джон последовал за Балдуином в шатер. Рено уже находился там и отдавал приказы по устройству лагеря. Его нос распух, и он так и не смыл запекшуюся кровь.

– Сир! – вскричал он. – Слава богу, с вами все в порядке. – Он увидел Джона и нахмурился: – Стража! Взять его!

Два стража Рено схватили Джона за руки.

– Прекратить! – взревел Балдуин. – Отпустите его.

– Он меня ударил, сир, – запротестовал Рено. – И сломал нос.

Балдуин посмотрел на Джона, но тот пожал плечами.

– Он пытался подать сигнал об отступлении.

– Это правда, Рено?

Рено не ответил.

– Я регент. Этот человек на меня напал. Его следует заковать в кандалы.

– Джон спас мне жизнь. – Балдуин расправил плечи и презрительно посмотрел на Рено. – Если кого-то и следует заковать в кандалы, то тебя, Рено. Если бы я последовал твоим советам, Иерусалим уже находился бы в руках сарацин.

– Но, сир…

– Молчать! Я больше не стану слушать твои оправдания. Ты больше не мой регент. Убирайся.

Рено не пошевелился. Его лицо покраснело, руки сжались в кулаки.

– Я сказал, уходи, – повторил Балдуин. – Или мне позвать стражу?

Рено коротко поклонился и выбежал из шатра, за ним последовали его люди. Балдуин подошел к стулу, сел и наклонился вперед, упираясь локтями в колени, и Джон вспомнил, что король серьезно ранен.

– Лекаря! – крикнул он. – Лекаря королю!

– Я в порядке, Джон, – ответил Балдуин. – Только принеси мне воды.

Джон налил чашу и протянул ее королю.

– Что теперь? – спросил он. – Кого вы назначите регентом?

– Никого, я буду править сам, – ответил Балдуин.

– Вашей матери это не понравится, сир, – заметил Джон.

– У нее не будет выбора. – Балдуин улыбнулся. – Ты же слышал, что говорят солдаты: я спаситель Иерусалима. Теперь она не осмелится мне противостоять.

* * *

Спустилась ночь, но Юсуф продолжал брести в темноте, спотыкаясь о камни и чувствуя, как колючий кустарник цепляется за тунику. Он посмотрел на звезды, чтобы сориентироваться, и продолжил идти на юг по дну оврага, хлюпая сапогами по грязи. Сильно болело колено, ему ужасно хотелось спать. Однако ночь выдалась холодной, и он понимал, что если остановится, то может сильно пострадать от холода. Или, еще того хуже, его отыщут франки.

Он бежал с поля битвы и укрылся в горах. Двигаясь на юг, Юсуф не раз видел трупы своих воинов, однако не нашел ни одного живого. Юсуф не знал, как далеко франки преследовали его людей, и не собирался искать ответ на этот вопрос. Он понимал, что должен идти до тех пор, пока у него остаются силы. Сто миль пустыни лежали между ним и Фарамой, самой восточной сторожевой заставой Египта, и он должен был найти способ их преодолеть.