– Есть там одна хитрая лабораторийка. Вернее, сеть небольших экспериментальных цехов, завод в заводе, именуемых в бумагах «Цех-К».

– Слышал.

– И что слышал?

– Ковали там во времена оные что-то типа оружия. Впрочем, как везде.

– Для того чтобы уразуметь, что на «Точприборе» ковали, не нужно быть оракулом, – чуть иронически ухмыльнулся Филин. – Я сумел выяснить что. Найти покупателя. Обговорить вариант сделки.

– «Цех-К» бездействует уже лет восемь…

– Он ничего не производит, но не бездействует. Группа яйцеголовых теоретиков родила там одну идейку, вполне достойную Нобелевки. Или миллиарда долларов наличными.

– Таких цен нет.

– Такие цены есть, но, ты прав, их никогда не платят. Но предложенный гонорар, как ты выразился, меня устраивает. Издержки – за счет покупателя.

– Что нужно? Захватить сейф с документами? Вывезти готовое изделие? – Теперь уже ирония слышалась в голосе Панкратова.

– Нужно купить «Точприбор». Именно тогда покупатель получит возможность ознакомиться со всем содержимым «Цеха-К». У него есть также намерение пригласить всех без исключения разработчиков изделия в солнечную Калифорнию.

– И мы тогда получим свои деньги?

– Клиент готов пойти на риск и двадцать процентов суммы вложить в именные сейфы в любом указанном нами банке уже сейчас.

– Мое имя мне дорого, Геннадий Валентинович, но не настолько, чтобы ради него потерять голову.

– Сейфы будут зарезервированы на любые выбранные нами имена.

– Получать в приличном банке денюжки по липовым ксивам…

– Клиент готов выправить нам подлинные паспорта любой избранной европейской или латиноамериканской страны. А также Австралии и Новой Зеландии.

– Даже так…

– На страны с исламским фундаментализмом его влияние не распространяется, да и меня самого туда не тянет. Еще вопросы?

– Красиво излагаешь, Геннадий Валентинович.

– Просто проблемой занимаюсь неспешно. Уже два года.

Панкратов задумался, констатировал:

– Достойный срок.

Филин закурил очередную сигарету – он вообще курил очень много, неспешно и плавно опустил руку во внутренний карман пиджака и извлек два российских заграничных паспорта. Один передал напарнику.

Степан Ильич раскрыл; на собственное фото, рядом с которым были отпечатаны лазерным принтером совершенно незнакомые фамилия, имя и отчество, он взглянул как на само собой разумеющееся, равно как и достаточно равнодушно отреагировал на несомненную подлинность паспорта и всех причитающихся печатей. А вот серию и номер изучил тщательно, так же, как и неведомые непосвященному глазу пометки типа «случайной» точки или «непреднамеренно» оставленной принтером «грязи»… В сочетании с номером и серией… М-да… С таким паспортом можно идти через родную таможню танком «Т-80» и вести на поводке слона, обложенного булками: любой таможенный и фээсбэшный чин ревностно согласится, что это есть бутерброд: люди разные, у каждого свой аппетит.

Степан Ильич произнес только:

– Высокий класс.

– Кто на что учился, – спокойно отозвался Филин. Снова полез в карман и достал еще два паспорта, на этот раз американских. Государственный орел Штатов был хоть и менее авантажен, чем двуглавый отечественный, зато куда более респектабелен.

Панкратов с удовольствием рассмотрел свою новую фамилию; Филин учел все, даже неосознанную привычку человека к звучанию собственного имени: теперь он стал Stephan Pencraft. Фамилия была типичной, а имя Стефан вполне оправдывало славянскую внешность Панратова; впрочем, большинство славян в Штатах почиталось за поляков и прочих чехов, так что…

– Ты доволен, Ильич? – спросил Филин.

– Профессионально, – сдержанно отозвался Панкратов.

Филин лишь растянул тонкие губы в усмешке:

– Чтобы тебе было еще теплее, Ильич, в городе Ангелов[15], что в милом штате Калифорния, если помнишь, когда-то его называли русской Америкой, у тебя есть свой бизнес, небольшое уютное кафе для семейных обедов и ужинов, и, как положено мидл-классу, уютный дом, без роскоши, но в приличном районе. Так что натурализация полная. – Геннадий Валентинович выдержал крохотную паузу, добавил: – Все это, как говорят они, «фри», то есть не входит в сумму названного гонорара: свой зеленый лимон получишь целехоньким и хочешь – пропей, хочешь – в матрас забей десятками да дрючь на нем шлюх до полного опупения.

Теперь Филин откинулся в кресле с теплым чувством хорошо проведенной вербовки. Вероятность того, что Панкратов отклонит такое предложение, была равна нулю.

– Как видишь, Ильич, у меня на тебя долговременные планы. – Он взял бутылку, разлил коньяк по рюмкам: – Вздрогнули?

Мужчины выпили одновременно. Филин немедленно вставил в рот-щель сигарету.

– Я готов к работе, – произнес Панкратов спо-койно.

– А я рад, что мы договорились. Но прежде, чем будет поставлена оперативная задача, изложи мне сомнения, какие-никакие у тебя остались. Будем считать, что работа началась.

Панкратов раздумчиво потер переносье:

– Только одно.

– Да?

– Все эти штучки заказчику, как я понимаю, влетают в немереную копеечку… Пардон, центик. Ну а если еще внимательнее прикинуть, за полсотни тысяч штук зелени из этой вшивой лаборатории под кодовым наименованием «Цех-К» клиенту не токмо сейф с документацией, ему еще и особиста-начальника первого отдела в целлофан запакуют и поднесут с поздравительной ленточкой, да на жостовском подносе: извольте-с! Или я чего-то не понимаю?

– Ты все правильно излагаешь, Ильич, глядя поверхностно на захламленную ржавой рухлядью территорию под наименованием «Точприбор». Забывая про внутренний, красного кирпича заборчик, окружающий «Цех-К». Не у всех наших вэпэкашников еще мозги в водке затонули, аки безвременно захлебнувшаяся подлодка «Комсомолец» в акваториях Мирового океана… Кумекают. Понимают, что представляет из себя разработка малого творческого коллектива под названием «Цех-К». Но… Как писал классик, узок был круг революционеров и страшно далеки они от народа. На чем и погорели.

– Геннадий Валентинович, мне бы без аллегорий.

– Изволь. Когда державка разваливаться почала, какой главный лозунг приняли на грудь все дядьки при власти? Все тот же, ленинский: «Грабь награбленное!» Впрочем, как выразился один знакомец, тогда в мелких инструкторских комсомольских чинах, а ныне – в енеральских новых русских: «Если можно украсть, нужно украсть». Впрочем, выразился он общедоступнее и простонароднее. И – почали тащить все и вся. Вот только цепные псы режима, да не оперы или мокрушники, вроде нас с тобой, а натуральные «московские сторожевые» из отдела «В» бывшей «девятки», или охраны спецобъектов Минобороны – остались, как и положено псам, при пустом доме без хозяина. Но службу несли и несут исправно: их в свое время и отбирали, и обучали-воспитывали по отдельной методике.