– Откуда ты знаешь? – хрипло спросил Торвальд, враз потерявший былой боевой настрой.

– О-о-о… да тут ситуация еще хуже, чем я думала. Откуда знаю, мог бы и сам сообразить, если бы подумал. Я же должна была узнать, с кем мне предстоит вместе служить, хоть и недолго. Естественно, я собрала все возможные сведения о каждом, что с моим положением сделать нетрудно. Заметь, я открыто и честно признаю, что пользуюсь, когда мне нужно, своим положением в обществе без зазрения совести, ничуть этого не скрывая. И еще, ты на самом деле думаешь, что отнять у тебя должность в твоем отряде предел моих мечтаний? Как-то ты низко меня оцениваешь. И да, так, напоминаю, я только перешла на второй курс, мне еще два года учиться прежде, чем я смогу претендовать на командование группой выпускников. Вопреки твоим домыслам, я здесь именно с той целью, о которой вам всем донесли. Не ищи подвоха там, где его нет.

– Я тебе не верю!

Ленайра нахмурилась, задумалась.

– Это твои выводы или кто-то тебе подсказал? Из ректората, например.

– Какое твое дело?

– Не поверишь, но очень большое. Одно дело, когда ты сам себе придумал проблему на пустом месте, и совсем другое, когда тебе ее подсказал кто-то взрослый и солидный. Я поверю, что ты мог придумать, как я мечтаю лишить тебя командования отрядом, но вот в то, что такая мысль придет взрослому и опытному человеку, не поверю никогда. И с какой целью тогда он эту мысль вложил тебе? Ты не трудись отвечать, все равно ведь не скажешь правду, просто подумай над этим. Если ты действительно считаешь себя командиром и отвечаешь за своих людей, подумай, для чего могло потребоваться вызывать недоверие ко мне. И о твоем ли благе этот некто заботился. Ну, это, конечно, если гениальная мысль о моих коварных интригах родилась не в твоей голове. С тебя станется.

– Ну знаешь… я тебе еще докажу… я всем докажу, что достоин…

– Торвальд, не надо никому ничего доказывать. Ради богов, не надо. Когда что-то кому-то пытаешься доказать – ничем хорошим это не закончится. Подумай над тем, что я тебе сказала, хорошо подумай. Ты несешь ответственность за своих людей, командование – это не только приятная возможность раздавать всем приказы и проверять исполнение. Вспомни не только о возможностях, но и об ответственности.

Торвальд развернулся и стремительно удалился, на ходу выхватив меч и полосуя им направо и налево ни в чем не повинные кусты. Выместить зло на Ленайре, при всей своей браваде, не рискнул, теперь отыгрывался на растительности.

– И кому я говорю об ответственности? – вздохнула Ленайра, прислушиваясь к шуму за поворотом тропинки. – Но я честно пыталась.

Весь дальнейший путь до Карса Торвальд демонстративно не обращал внимания на Ленайру. Даже поручения ей перестал выдавать. Судя по всему, остальным он также запретил с ней общаться, поскольку никто с ней не заговаривал и не возмущался, когда она не принимала участия в общей работе. С другой стороны, на нее перестали готовить еду. Один раз Терий попытался о чем-то поговорить, но под общими взглядами поспешил отъехать, сделав вид, что просто слегка отстал.

Девушка покосилась на профессора, но тот сделал вид, что ничего не замечает и все так и должно быть.

– И кто-то воображает себя взрослыми и ответственными, – пробормотала Ленайра. – Да и я хороша. Ведь знала, что ничем хорошим откровенный разговор с Торвальдом не закончится, и все равно влезла. И как теперь обеспечивать совместные действия?

К счастью, до Карса оказалось уже недалеко, и в такой не очень дружелюбной обстановке ехать до него оставалось всего лишь три дня.

Ленайра достала из сумки выписку из информации о границе в этом месте. Ситуация тут была странной. С одной стороны, граница с Ольерией была самой спокойной в военном плане, с другой – нигде не было столько контрабандистов, как здесь. К тому же в самой Ольерии существовал весьма оригинальный политический строй с уклоном в теократию. Причем в весьма оригинальном варианте, когда свои нормы другим не навязывают, поскольку считают чужаков недостойными принять истинное учение, но внутри к нему относятся очень серьезно, из-за чего постоянно происходят разные инциденты с беглецами от единственно верного учения.

Собственно, из-за этого империи и приходилось держать здесь постоянно конные части для разъездов, в чью задачу входили как борьба с контрабандой, так и отлов беглецов до того, как до них доберутся отряды карающих из Ольерии, начисто игнорировавших в погоне за отверженными какую-то там границу. Протесты императора помогали мало, поскольку сами ольерцы считали святым делом покарать отступников. Местных они старались не трогать, если те не мешали карать, но напряжение оставалось.

В общем, ситуация идиотская. Вроде как для населения угроз особых нет, тем более идут караваны, у них своя охрана, разбойникам тут разгуляться просто негде. С другой – постоянное шастанье через границу боевых отрядов карающих в поисках тех же контрабандистов и отступников. Имперцев они хоть и старались не трогать, но ситуации бывали разные. Потому и пришлось организовывать целую сеть небольших застав, в которых стояли относительно небольшие гарнизоны, состоящие, как правило, из кавалеристов и патрулирующих свой участок границы. Сами гарнизоны состояли из постоянной охраны, очень небольшой, человек тридцать всего, и приданных кавалерийских подразделений, количество которых варьировалось в зависимости от протяженности охраняемой территории и сложности задач.

Из-за специфики службы в этих местах, когда все стороны старались избегать осложнений со смертельными случаями, но стычки происходили регулярно, граница с Ольерией считалась идеальной для обучения кавалерийских подразделений, вот и отправляли сюда разные части на службу, которая длилась, как правило, около года, после чего происходила ротация. Именно из-за этого им и встретились по дороге столько военных отрядов, которые направлялись к местам новой службы, чтобы сменить тех, кто свое уже отслужил.

Карс в числе пограничных крепостей был не самой большой и не самой значимой, но и захолустьем его назвать нельзя. Постоянный гарнизон в тридцать два солдата, еще около четырехсот всадников. Относительно спокойный участок границы из-за не очень удобных подходов с той стороны. Возможно, из-за этого его и избрали торговцы травкой, наладив свой сбыт. В общем-то, к контрабандистам относились спокойно. Каждой стране что-то было нужно у другой, но официальная покупка из-за различных пошлин и ограничений влетала в копеечку. Контрабанда позволяла деликатно обходить проблему, главное, чтобы контрабандисты не наглели. Так что порой их даже старательно не замечали что в империи, что в Ольерии. А вот травка совсем другое дело. В Ольерии она продавалась вполне открыто, потому и стоила копейки, но в империи ее продажа каралась смертью, из-за чего по эту сторону границы ее стоимость взлетала до небес. При такой разнице в ценах прибыль у успешных торговцев составляла все пятьсот процентов. Неудивительно, что смельчаки, несмотря на все риски, не переводились. И если обычные контрабандисты сразу поднимали руки при встрече с пограничниками, а аресты их периодически проводили обе стороны в целях профилактики, чтобы не зазнавались и помнили, кто тут хозяин, справедливо полагая, что после относительно небольшого штрафа (по сравнению с прибылями) их отпустят и даже товар вернут, то перевозчики травки, если их засекали по эту сторону границы, сражались до последнего, не ожидая для себя ничего хорошего. Именно от их рук пограничники и несли основные потери.