Женщина резко остановила машину, повернулась и включила свет внутри. Несколько мгновений молча смотрела на него. Показалось ли ему или действительно на ее старом нкрасивом лице промелькнула жалость?

- Здесь, - негромко сказала она.

Питер достал бумажник из кармана пиджака.

- Нет, - она покачала головой. - Вы мне ничего не должны.

- Тода раба, - поблагодарил ее Питер на ломаном иврите и открыл дверцу.

Воздух пустыни неподвижен и холоден, низкие колючие кустарники пахли шалфеем.

- Шалом, - сказала ему женщина в открытое окно и резко развернула машину. Свет фар упал на рощу финиковых пальм впереди, потом снова ушел в пустыню. Небольшая машина набрала скорость и двинулась по извилистой дороге назад, туда, откуда они прибыли.

Питер повернулся к ней спиной, позволяя своим глазам привыкнуть к слабому освещению рогатой луны и белому блеску пустынных звезд.

Через несколько минут он двинулся по тропе через пальмовую рощу. Здесь пахло дымом от костров, меж деревьев висел голубоватый туман.

Где-то в глубине рощи жалобно заблеяла коза, послышался плач ребенка - должно быть, лагерь бедуинов в оазисе. Он пошел в ту сторону и неожиданно оказался на открытой поляне, окруженной пальмами. Земля здесь утоптана копытами множества животных, Питер слегка споткнулся, но тут же восстановил равновесие.

В центре поляны каменный парапет вокруг глубокого колодца с пресной водой. Над парапетом примитивный блок и еще один темный предмет, который Питер сразу не узнал, темный и бесформенный, он находился на самом парапете.

Питер осторожно двинуля к нему и почувствовал, как сердце его подпрыгнуло: предмет пошевелился.

Человек, в длинной просторной одежде, касающейся песчаной почвы; казалось, он плывет в темноте.

Фигура сделала несколько шагов, и Питер увидел, что голову ее покрывает монашеский капюшон из той же темной шерсти, и лицо не видно в темноте.

- Кто ты? - спросил Питер, и голос резанул его собственный слух. Монах не ответил, он высвободил одну руку из-под широкого рукава и поманил, потом повернулся и пошел по тропе в пальмовую рощу.

Питер пошел за ним; ему пришлось идти быстро, чтобы не потерять монаха из виду. Легкие городские туфли не предназначены для ходьбы по песку и каменным обломкам.

Они вышли из рощи, и прямо перед ними, менее чем в четверти мили, оказался утес, подобный черному каменному водопаду.

Монах вел его по грубой, но хорошо утоптанной тропе, и хотя Питер пытался сократить расстояние между ними, он понял, что для этого ему пришлось бы бежать: монах под своей просторной рясой казался полным и неповоротливым, однако двигался легко и быстро.

Они достигли утеса, тропа зигзагами начала подниматься под таким углом, что Питеру пришлось наклониться вперед. Поверхность покрыта глинистым сланцем и сухой землей, тропа все круче. Потом нога ощутила камень: пошли изношенные ступени в скале.

С одной стороны вниз уходила пропасть, с другой словно давила стена утеса, прижимая Питера к краю.

А монах все время шел впереди, неустающий и быстрый, шагал он по древним ступеням тихо, и не слышно было звуков тяжелого дыхания. Питер подумал, что человек с такой выносливостью и массой должен быть необыкновенно силен. Двигается он не так, как божий человек, привыкший к молитвам. В нем уравновешенность и напряженность бойца, неосознанная гордость и сила воина. У Калифа все не таково, каким кажется, подумал Питер.

Они поднимались все выше, и панорама внизу становилась все величественнее, огромная протяженность пустыни и гор с огромным щитом Мертвого моря, блестящего серебром при свете звезд.

"Все царства мира и слава их..." - подумал Питер.

Ни разу за время подъема они не останавливались передохнуть. Высоко ли они, подумал Питер. Тысяча футов? Может, полторы тысячи? Сам он дышал глубоко и ровно, совсем еще не устал, и легкий пот, выступивший на лбу, остывал на прохладном ночном возухе.

Что-то показалось ему знакомым, и он принюхался к легкому запаху. Не очень ясно, но раз или два во время подъема он уловил этот запах.

Питер обладал обостренным обонянием, присущим некурящим людям, запахи и ароматы всегда имели для него особое значение. А этот запах важен, но он не мог точно вспомнить его. Это его беспокоило, но вскоре слабый аромат поглотили более мощные запахи - запахи множества людей.

Дых кухонных костров, запахи пищи и легкая вонь разложения и примитивной канализации.

Давным-давно он видел фотоснимок древнего монастыря, построенного на вершине величественного утеса; вершину скалы покрывали пещеры и подземные кельи, над ними возвышались каменные стены, построенные людьми, умершими тысячи лет назад.

Но когда они преодолевали последнюю сотню футов крутого подъема, ускользающий запах продолжал тревожить Питера. Они неожиданно оказались у подножия каменной башни и мощной крепостной стены, в которую была вделана тяжелая бревенчатая дверь двенадцати футов высотой, усаженная металлическими остриями.

При их приближении дверь распахнулась. Показался узкий каменный коридор, освещенный единственной лампой в нише.

Питер прошел в ворота, и с обеих сторон к нему приблизились еще две фигуры; он инстинктивно занял оборонительную стойку, но тут же спохватился и стоял спокойно, с поднятыми руками, пока его тщательно обыскивали в поисках оружия.

Оба человека одеты в боевые цельные комбинезоны, у обоих ботинки парашютистов. Головы прикрыты шерстяными шарфами; шарф обматывает рот и нос, видны только глаза. У каждого вездесущий автомат "узи", заряженный, со взведенным курком.

Наконец они, удовлетворенные, отступили, и монах повел Питера через лабиринт узких коридоров. Где-то слышались звуки службы, резкий голоса читающих молитвы на греческом. Эти звуки а запах горящего ладана становились все сильнее, и наконец монах ввел Питера в огромную тускло освещенную церковь, вырубленную в скале утеса.

В полутьме на деревянных скамьях неподвижно сидели ряды греческих монахов, похожих на мумии. Их древние лица были прикрыты густыми черными бородами. Только глаза блестели. как камни и драгоценные металлы, украшавшие иконы на стенах.

Запах благовоний стал подавляющим; в своем пении монахи ни на миг не споткнулись, когда Питер и его сопровождающий быстро проходили через их ряды.

В непроницаемой тьме в глубине церкви монах, казалось, неожиданно исчез, но Питер, подойдя к этому месту, увидел, что резная скамья отодвинута и за ней открывается темный тайный проход в стене.

Питер осторожно двинулся по нему. Было совершенно темно, но под ногами он ощутил невысокие гладкие каменные ступени и начал подниматься по спиральной лестнице в скале. При этом он считал ступени. Из оказалось пятьсот, каждая примерно шести дюймов высотой.

Неожиданно он снова вышел на холодный воздух ночной пустыни. Он оказался на мощеном каменном дворе, под шатром ослепительно ярких звезд, прямо впереди вздымался утес, низкий папапет ограждал уходящую вниз пропасть.