дальше своего носа, не ведают даже своего завтра, но зато уверены в своей правоте как никто другой. Не понимаю, как некоторые сестры могут бросить все и отправиться жить в их тесный мирок?..

— Я бы еще раз вспомнил о любви, как о побудительной причине, — невинно произнес я.

— Точно! — воскликнула Лала, прищелкнув пальцами. — Вот тебе и стимул: если не принесешь Жар-цвет в следующий раз, то никогда больше нас не увидишь!

Кажется, у меня начало темнеть в глазах. Я понял, что Лала не шутит, но при этом я понятия не имел, как принести цветок, и это было как-то жутко не справедливо и тоскливо.

— Вы это серьезно? — обреченно, уже зная ответ, уточнил я.

Русалки отступили от меня, затем развернулись и пропали в серой пелене пробуждения. Или засыпания.

Глава 43. Выживание — если нельзя, то очень хочется (ночь 46)

В этот раз проснулся я ночью. Светила местная желтоватая луна, вальяжно плывущая по живенько расцвеченному полотну местного ночного неба. Так и не скажешь по ней, что она символ одиночества и печали. Однако и то и другое я ощущал более чем остро, поскольку ума не мог приложить как именно выполнить задание русалок, и, соответственно, готовился к долгой разлуке.

Головная боль после пробуждения почти прошла, в отличии от жажды, но делать крюк к Каменке я не стал, понадеявшись, что в лесу мне повстречается родник или ручей.

Задачка была поставлена эпическая. Туда незнамо куда я уже сходил. Теперь надо было принести то, незнамо как. Насколько я понял, жар-цвет всё еще оставался артефактом, предметом силы и русалки всё еще могли использовать его для того, чтоб стать берегинями, ну и попутно «апнуть» меня, приготовив некую сурицу, пищу богов. Пища богов в античности вроде амброзия называлась, её на олимпе употребляли. Что ж, если есть возможность приобщиться к забавам олимпийцев, то почему бы и да? Хотя не уверен, что она мне зайдет, я ж не бог и даже не герой. Может мне её не пить придется, а умыться ей, или в инвентарь поместить, в ресурсное отделение. Разберемся, проблемы буду решать по мере поступления.

Сейчас же основная проблема была в переносе материального предмета в нематериальное пространство, в сновидение, ну или не в сновидение, а в граничный сон, на Грань. Для меня, если честно пока и то, и то — едино, не вижу разницы. И суслика.

Можно было бы попробовать запомнить жар-цвет во всех деталях, а потом постараться припомнить-вызвать эту форму во сне, и даже побегать и напитать ее силой до плотного состояния. Вот только почему-то не уверен в том, что полученный предмет, если этот план все же сработает, будет реальным жар-цветом, скорее некой репликой, без сакральных свойств.

Следующий вариант связан с перемещением во сне. Себя же во сне я переносил с места на место, вот только, во-первых, не осознано, а во-вторых, я все еще не уверен, что перемещение имело мистическую природу, а не сомнамбулическую. Те предметы, что я захватил с лысой горы, в явь так и не перенеслись, как не перенеслась грязь на теле и одежде.

Ну и последнее, что приходило на ум, это использовать инвентарь боевого тела. Ведь он что-то делал с предметами, переводил их в другую форму или вид. Я, правда, пока не понял всех правил, ограничений и возможностей, но те эксперименты, которые я проводил, начинали вырисовывать некие структуры и зависимости.

Например, пища, прошедшая через инвентаризацию, оставалась вполне себе съедобной. Органические предметы, куриная кость и мертвый жук, которых я помещал в инвентарь на долгий срок, не сгнили и не разложились, но мясо на кости сильно заветрелось, окислилось. При этом осталось съедобным, расстройства кишечника не вызывало. Значит на вещи в инвентаре продолжала действовать внешняя среда, но не действовали микроорганизмы. Бактерии и черви в мясе внутри инвентаря не завелись, и не удивительно, ничего живого я туда изначально не мог поместить. При этом с кислородом они контактировали, и это наводило на ряд размышлений. Вероятно, контакт был не только с кислородом, а со всем, с чем контактировал я.

Вспомнить хотя бы мой эксперимент с факелом, поместив его в инвентарь я словно загорелся изнутри, каждой клеточной организма. Можно предположить, что связь работает и в другую сторону. То есть если бы я добежал до реки и прыгнул в нее, то вытащил факел бы уже погасшим. Атмосфера, температура, механика, скорее всего эти факторы воздействовали на предметы в инвентаре так же, как и на мое физическое тело. Возможно, если я получу сильное повреждение, то предметы в инвентаре могут сломаться и прийти в негодность.

Сразу возник вопрос-идея: если я могу поместить в инвентарь (читай в себя) то, чего там раньше не было, то вероятно смогу извлечь из себя то, чего не было раньше снаружи. Может это и есть волшебство?..

Где и как по факту хранились предметы я до сих пор не знал, может внутри атомов моего тела, может в тонком духовном теле, в любом случае доказательств не было, значит, пока что, не было и разницы. Надо определится с правилами, пределами, механизмами и использовать их. Что до понимания, то оно может и не прийти никогда, как и понимание тех же биохимических процессов в организме. Кому надо — разбирается, кому нет — просто использует.

Итак, мне надо перенести цветок в инвентарь, кстати, что там у меня осталось? Я сделал инстинктивное движение, рефлекторно, которое делал в боевом теле чтобы войти в инвентарь и — вошел в инвентарь…

Вот так номер! — я встал как вкопанный. Видимость или сила погружения была не такая четкая, как в боевом теле, я словно видел полупрозрачную картинку инвентаря, наложенную на реальность. Причем сам инвентарь отличался, он предстал сферическим пространством, огороженным сферической размерной сеткой, со мной в качестве наблюдателя внутри. Если подумать, то так, наверное, даже удобнее. Я попытался сосредоточиться на видении, и оно стало плотнее, полностью затмив видимый мир.

Инвентарь был пуст. Недолго думая, я переместил в него короб, рогатину и лук, и они удобно в него поместились. Я мог передвигать образы помещенных предметов в пределах огороженного пространства, но даже если накладывал один на другой ничего страшного не происходило. К самой сетке я приблизиться не мог, но стоило направиться в ее сторону как она уменьшала масштаб ячеек и добавляла новые подсетки, как у чертежной бумаги.

Я закрепил за рогатиной «ярлычок» и вынес его на