Из вышесказанного следует, что буддийские монахи Сакьонга не могут похвастаться тем, что изобрели нечто новое.

Монастыри встречаются даже на пастбищах, где они размещаются в юртах и называются банаг гон (черная юрта-монастырь) или док гон это тавтология, ибо и «док», и «гон» означают «уединенное место».

Слово гомпа — «обитель в глуши» — полностью оправдывает свое значение в бескрайних степях. Монастырь представляет собой обособленный лагерь, состоящий из юрт, похожих на жилища пастухов.

Шатер больших размеров служит местом собраний и храмом, где совершаются религиозные обряды. Вблизи от него в больших юртах обитают немногочисленные монахи: дюжина, а то и меньше человек. Некоторые живут одни, другие — вместе с учениками или собратьями по вере.

Монахи, живущие на пастбищах, разводят скот и торгуют продуктами животноводства, подобно своим соседям-мирянам.

К тому же пастухи снабжают братию другими полезными предметами; монахи, совершающие ритуалы или читающие священные книги по просьбе докпа, получают вознаграждение деньгами или натурой.

Хотя обитатели Цинхая формально являются буддистами, они сохранили немало шаманистских верований и обычаев. Маги и колдуны играют в их среде важную роль.

Согласно официальной, весьма приблизительной статистике, население Цинхая, включая области, отторгнутые от Ганьсу и присоединенные к этой провинции, насчитывает: китайцев — 390 279, мусульман — 118 822, тибетцев — 181 475, монголов — 113 835, а также большое количество маньчжуров, казахов и тех, кого именуют аборигенами, хотя это обозначение к ним не подходит. В Цинхае нет настоящих аборигенов, а те, кого причисляют к таковым китайские чиновники, принадлежат к монгольской расе. Очевидно, эти люди появились в районе Кукунора во времена династии Тан (618–907 гг.) во главе с неким вождем по имени Ли. Их племена разделены на тринадцать кланов. Большинство этих монголов обитают на севере Цинхая, в Цайдаме и на границе Ганьсу. Их юрты, непохожие на жилища тибетцев, были описаны выше.

Сведения относительно численности монголов и тибетцев Цинхая далеко не точны. Невозможно как следует провести перепись пастухов. Они упорно противятся тому, чтобы их пересчитывали «как животных» — так они говорят. Туземцы полагают, что за этим учетом кроется некий коварный умысел, в частности взимание налогов, и стараются уклониться от переписи либо исказить ее показатели. Забавно видеть, как простолюдины проявляют изобретательность и открыто насмехаются над чиновниками, водя их за нос.

В Цинхае также живут маньчжуры. Это потомки солдат, размещавшихся в этих краях в эпоху правления последней династии императоров (1644–1911 гг.). Большое число маньчжуров было убито китайской чернью во время революции, сопутствовавшей падению империи. Те, кто уцелел, стали походить на китайцев.

Что касается магометан, они представляют значительную силу в западных провинциях, и я собираюсь посвятить им отдельную главу.

Синин, ставший столицей провинции Цинхай, — крупный город, расположенный на высоте 2300 метров над уровнем моря. До того как его включили в состав Цинхая, он относился к Ганьсу и являлся резиденцией китайского гражданского наместника, а также военачальника, носившего звание уполномоченного по охране границы (под его началом находились все тибетцы, обитавшие в приграничных областях). Оба чиновника формально подчинялись губернатору Ганьсу, жившему в Ланьчжоу, столице провинции, очень большом и красивом городе, расположенном в верховьях Хуанхэ. Фактически генерал-уполномоченный уже давно стал независимым. Его дядя, предшественник нынешнего губернатора Цинхая, любил повторять: «Я поддерживаю дружеские отношения с губернатором Ланьчжоу, но не считаю его начальником. У него свои войска, а у меня свои…»

Количество солдат всегда было решающим доводом во время разногласий между китайскими правителями. Ошибочно полагать, что это положение может внезапно измениться. Несколько совещаний и договоров не в состоянии в одночасье переделать вековые обычаи и людскую психологию. Китай — не одна страна, а совокупность государств; это не значит, что китайцы не могут жить в мире и сотрудничать друг с другом, но нам не следует подходить к необъятному Китаю с узкими европейскими мерками.

Уполномоченный по охране границы был мусульманином, и подведомственные ему воинские подразделения состояли исключительно из мусульман. Дальние предки его подчиненных, как и большинства местных магометан, были не китайцами, а тюрками, арабами и т. д. Эти крепкие, рослые, отважные, дисциплинированные и вдобавок не употреблявшие опиума солдаты в военном отношении значительно превосходили представителей китайских частей из соседних провинций.

В результате нового административного деления Цинхая бывший уполномоченный превратился в губернатора провинции. Разумеется, он сохранил свои мусульманские войска.

Генерал Ma, ныне занимающий эту должность, решительный и предприимчивый человек; по его приказу и благодаря усердию его подчиненных Синин приобрел современный облик. По всему городу были проложены широкие проспекты, вдоль которых посажены десятки тысяч деревьев, а в его окрестностях построена электростанция.

Автомобильная дорога соединяет Синин с Кандином, столицей Сикана, и Джекундо, крайней южной точкой, где находится передовой китайский пост. Эта магистраль на всем своем протяжении проходит через высокогорные пастбища Цинхая.

В различных направлениях протянулись другие шоссе: одно из них ведет к протяженной магистрали, по которой на машине через весь Китай, Синьцзян и Туркестан можно добраться из Пекина в Москву.

Когда я говорю «можно добраться», это следует понимать как «было бы возможно», а вот разрешат ли подобное путешествие на самом деле, это уже другой вопрос. Одна из многочисленных злополучных примет нашей эпохи состоит в том, что люди, увеличивая количество путей сообщения, в то же время делают переезд из одной страны в другую все более затруднительным.

Синин — центр оживленной торговли с Тибетом и Монголией; здесь постоянно можно встретить красочные караваны: мохнатых яков, нагруженных тибетскими товарами, либо гигантских верблюдов, проделавших путь из Монголии и Синьцзяна через пустыню Гоби.

Китайское правительство предпринимает похвальные усилия для развития в Цинхае образования.

В этом нет ничего нового. Еще в 647 году император, сообразно с отношением к просвещению того времени, преподнес «западным варварам» по экземпляру «Книги песен» и книги Кунфу-цзы (Конфуция). Государь рассчитывал, что благодаря изучению этих трудов туземцы станут культурными людьми. Как и следовало ожидать, эта попытка оказалась неудачной. В 730 году другой император подарил своим беспокойным соседям два новых образца тех же самых произведений; это начинание также потерпело крах.

Нынешние усилия, направленные на распространение практических знаний, представляются более реальными.

В Цинхае находятся педагогическое училище и 25 начальных школ для монголов и тибетцев. Количество учащихся едва превышает тысячу человек.