– Взрослый мальчик уже. Потерпишь, – она склонилась ниже над столом. – Замри.

– Больно же! Ну!

– Волков, да не вертись!

Илона, положив ладонь мне на лоб, снова заставила лечь. Хватка у неё была тяжёлая – не иначе как она удерживала меня не столько физической силой, сколько с помощью своего телекинеза. Я закусил палец на правой руке, а левой вцепился в штанину.

– Не напрягайся.

– Легко сказать!

– Ты мешаешь мне и затягиваешь весь процесс.

– Придумал! Может, Константина позовёте? Пусть он меня отправит в гипнотический сон на пару минут, а?

Стелла бросила скальпель в поддон. Выдохнула. Взяла пинцет:

– Ещё чуть‑чуть осталось. Терпи, боец! – я завыл в ответ, а она только повторяла быстро. – Терпи, терпи, терпи! Вот так. Терпи, мой хороший!..

Я аж на секунду забыл о боли, пульсировавшей в висках и заложившей уши:

– Ка‑ак ты меня назвала? Это что‑то из фронтового прошлого, что ли?.. – кровь ударила мне в голову, щёки загорелись, и я понёс, отвлекая сам себя от происходящего. – Прям представляю себя на поле боя. Я лежу раненный, над головой пролетают снаряды… а рядом молоденькая медсестричка – делает мне перевязку и вот так мило сюсюкается со мной, ммм…

– Ах, Гриша, ты даже истекая кровью не перестаёшь острить, – цыкнула Стелла. – Помолчи. Лучше дыши глубже.

Она что‑то там повернула внутри, и я, вернувшись из своей фантазии, зарычал от боли. Дыши?! Издевается что ли?

– Вот так. Хорошо. Хорошо, а теперь расслабься. Думай о чём‑нибудь приятном… Вот молодец… Умница… Ага, есть!

Серебряная пуля, выскочив из пинцета, со звоном приземлилась в металлический поднос.

Щедро обработав кровоточащую рану перекисью, Стелла наложила мне тугую повязку от плеча до локтя. Завязала на узел. Но встать всё равно почему‑то не разрешила. И когда я, оттолкнув Илону, попытался это сделать, то понял, почему – голова у меня неслабо закружилась, а в глазах потемнело.

– Тебе нужна кровь. Пакета три, а лучше четыре.

– Да ты что, я столько не съем!

– Это назначение врача, – отрезала Стелла строго и, бросив пинцет к остальным инструментам, удалилась.

Пришлось быть прилежным пациентом – я выпил четыре пакета, услужливо принесённые Илоной, но лучше мне от этого не стало. Так, разве что слегка утолил жажду да смог дойти до кровати. На этом мои силы кончились и, едва голова коснулась подушки, я всё же отключился.

Всю ночь я валялся в каком‑то беспомощном, бессознательном состоянии. Даже не знаю точно, бредил ли я, или под утро, перед рассветом, ко мне и правда заходила Стелла. Мне привиделось, как она осмотрела повязку, проверила температуру, посидела немного рядом на краешке кровати, а потом… потом она будто бы склонилась надо мной, чтобы меня поцеловать. Но тут я мотнул головой и мягко отстранил её:

– Не надо. Не хочу так, – пробормотал я заплетающимся языком. – Если ты меня когда‑нибудь и поцелуешь, то я хочу быть в сознании в этот момент…

Ничего не ответив, она встала, шагнула назад и словно исчезла. Растворилась в воздухе. А я до утра так и промучился вопросом о том, что было такое – реальность или моя больная галлюцинация.

* * *

К полудню мне ощутимо полегчало. Я даже смог встать и дойти до холодильника, чтобы выпить ещё пару литров крови.

– Аппетит проснулся, это хорошо, – мурлыкнула, завидев меня, Илона. – Надо передать многоуважаемому хирургу, что пациент у неё идёт на поправку. А то, кажется, она всю ночь переживала и даже не сомкнула своих глазок.

– Она не выходила ещё?

– Неа.

– Может, всё‑таки уснула. Не тревожь её, пожалуйста. А я пойду пока погуляю.

Во дворе было спокойно и пусто. С чистого синего неба светило солнце, чирикали птички в кронах деревьев, зеленела трава. Всё как обычно. Никакого намёка на тот ахтунг, который разворачивался здесь вчера. Только побитые грифоны осуждающе смотрели на меня с пьедесталов, и Штефан печально сидел на скамеечке в своей оранжерее – вернее, в том, что от неё осталось – посреди разбитого стекла и поломанных, увядших роз. Почему‑то, он до сих пор так ни одну из них и не оживил.

– Грустишь? – спросил я, подойдя к нему и присев рядом. – Прости, я не хотел тут всё поломать… Я… я сегодня же попытаюсь найти мастеров, которые вставят новые стёкла и приведут в порядок оранжереи. Можно даже новые цветы засадить, если ты устал воскрешать…

– Не в этом дело, Гриша, – Штефан мотнул кудрями и слабо улыбнулся. – Да, я грущу, но не поэтому.

– А что случилось?

– Вы со Стеллой такие милые, – внезапно он сменил тему. – Такие прикольные.

Я промолчал, не зная, что ответить.

– У меня тоже когда‑то была девушка, – внезапно добавил он шёпотом, будто бы