Совесть – большой работник, лишающий человека каждодневной оценки. Однако есть вещи, которые пробиваются через нее, тогда разум должен оценить, кто это и чьи интересы говорят во мне.

Говоря о еде и попытке найти правильный ракурс и верную меру, есть очень большая вероятность прийти к ошибке. Причина такой ошибки заключается в сильной внутренней заинтересованности, с одной стороны, и большом влиянии на меня, с другой стороны. Вложив в совесть мысль о правильном питании, об исключении вредного и лишнего для себя, я обретаю защиту совести, которая может столкнуться с огромным искушением и привести меня к краху. Совесть – хорошая вещь и добрый помощник, но ее силы имеют ограничения. Она начинает давить против самых сильных человеческих инстинктов. Борьба за булочку превращается в мировое сражение, из которого не выйдут живые, в ней будут калеки и подавленные.

Совесть – это отражение духовности, Бога в человеке. Оно самое низкое, самое простое отражение Бога, но все же именно духовную часть представляет совесть. Мои инстинкты отражают интересы тела. В такой ситуации булочка не просто булочка, а победа либо меня, как тела, либо Бога, как совести. В борьбе, принимая точку зрения совести, я начинаю давить тело, а принимая точку зрения тела, давлю совесть, словно отрекаясь от Бога. Такие простые вещи иногда вызывают огромный коллапс внутри, отчаявшись, человек пытается откреститься от всех затей и сдать полномочия: будь что будет. Возникает необходимость брать на себя то, что установлено не мной самим и имеет определенные рамки и границы. В своих духовных экспериментах я пришел к выводу, что не существует ничего лучше, чем пост.

Пост имеет четкие границы того, когда я должен есть, когда должен отказаться. То, что это прописано не мной, дает внутреннюю свободу и отсутствие борьбы: «Так есть или не есть?» Нет внутреннего конфликта между мной и Богом, нет разделения на доминанты. Человек обретает время, когда должен отдать доминирование своей душе, есть время, когда доминирование должно иметь тело. В собственном контроле над питанием часто появляются попытки демпинговать или давить на какую-то определенную совесть. Как только ты начинаешь доминировать душой, начинаешь хотеть осуществить искусственное усилие ее влияния путем принижения тела еще больше. Входя же в доминирование тела, ты снова не желаешь отказываться от привычного. И душа, и тело в своем доминировании являются основным и центральным самоощущением. По этой причине определение четких границ и правил снимает с меня обязанности и ношу заботы «есть или не есть».

Пост позволяет почувствовать нижнюю границу, сколько еды все же нужно, а что есть переедание. Даже пребывая вне поста, когда можно есть все, я все же становлюсь более склонен выбирать правильную мерку необходимого. Достаточно быстро начинаю замечать в себе изменения, когда голова становится ватной, а тело ленивым, тем самым более легко могу определить степень излишества. Нащупывание границ позволяет мне не доводить себя до крайности, когда страхами, переживаниями, тревогами я снимаю с себя омут тумана в голове и обретаю ясность.

Часто в жизни людей бывают мгновения, когда после резкого страха, переживания, падения перед болезнью или потерей приходит резкое осознание: «Чего я волновался и переживал за пустое?» Страх и другие негативные переживания быстро сжигают огромные залежи энергии, и человек в моментально обретает ясность ума, жизненную мудрость. Но сам способ, по которому это происходит, не является тем излюбленным и верным инструментом, посредством которого хочется обретать ту самую ясность. Правильное питание, обретение разумности в своих потребностях это как первые круги при беге. Они кажутся самыми незначительными: можно отвлечься, остановиться завязать шнурки, помочь достать мячик из пруда, но такая нетактичность в начале снимет с меня возможности, которые я потеряю в конце забега. У меня собьется дыхание, я не смогу выложиться в самом конце, когда каждый шаг на вес золота. Питание – это те самые первые шаги в духовном, с которых начинается забег. Ты просто не уделяешь этому внимания, тебе кажется маловажным, но именно на первых шагах строится весь забег и последние рывки перед финишем.

Плотно поев, сложно пойти молиться, читать, вдумываться, сосредоточить внимание и быть усидчивым. Даже если желудок не набит в данный момент, сама привычка ощущать себя постоянно сытым, расслабленным создает иные предпосылки. Ощущение постоянно мелькающего ума кажется нормой, оно не пытается быть связано человеком с поеданием большого количества еды, избыточного для организма. Накормив собаку, дав ей поспать и отдохнуть, наивно полагать, что после этого она не захочет вырваться на поляну, чтобы вдоволь побегать и оторваться. Чем больше усиливать еду и отдых, тем больше захочется реализовать накопленные силы. Бегать по полянке – дело неплохое, но все же большую часть времени люди не проводят так. Современный человек все больше пытается вести сконцентрированный образ жизни, но вкладывает в себя иногда столько еды, будто день и ночь работает на галерах.

Ощущение постоянной насыщенности кажется привычным и естественным, но после даже недели-двух скромного приема пищи настолько привыкаешь к легкости и небольшому ощущению естественного голода, что он кажется столь же привычным, как и насыщение, которое представляется постоянным ощущением переедания. Эти вещи несовместимы и слабо объединяемы, теория далека от реализации. Очень сложно приказать себе есть меньше, но при этом иметь возможность ходить в те же заведения и заказывать те же блюда. Такая работа силы воли реально выполнимая, но только на короткий срок, ведь без четкого разграничения сила съесть что-то запрещенное станет слишком слабым ограничением, которое продлится недолго. Это как попытаться бежать марафон без сна, отдыха и питья. Это невозможно: рано или поздно нужно завершить марафон, сила воли закончится. И в данном контексте речь не идет о вегетарианцах или других группах людей, которые приобщаются и исходят в выборе питания из своих желаний, предпочтений. Если я не люблю мясо, то это не пост, если меня не тянет к женщинам, то это не значит, что я монах. Я могу получать эстетическое удовольствие от причастности к какой-то группе, могу считать это крутым, веселым, могу подражать кому-то, но это часть моего желания, пост и исполнение воли Бога это не исполнение моего желания, которое я захотел и определил себе. Как-то я попал на день рождения, где большинство из приглашенных – 20 человек! – были вегетарианцами. И хотя я на тот момент не ел мясо, между мной и ими не было ничего общего. Я в своем любопытстве спросил каждого, почему они не едят мяса. Кто-то не дал ясного ответа, некоторые же просто не любило мясо с детства или ему нравятся животные. Такой взгляд на вещи и мир может нравится, потому что за всем этим кроется зачастую «Я». В нормальном «Я» можно хотеть исполнить свои желания, тогда как противоположность этого есть пост.

Во всех религиях, как правило, период поста и ограничений в еде сопряжен с четким графиком, когда есть можно все, а когда есть можно, но не все. Этот подход позволяет задать четкую установку, запрещающую телу есть то, что ему захочется. Период такого телесного ограничения станет временем приоритета души, а время, когда можно есть все, является возможностью, когда позволительно есть то, что хочется телу, давая ему определенную власть. В этих, казалось бы, крайностях человек находит середину и обретает понимание, сколько еды требуется для него. В период поста человек не просто ест меньше и убавляет власть тела, он делает опору на духовное. Он усиливает свою молитву, духовное рвение, которое должно пытаться закрыть ту брешь слабости, возникающую от недостатка сил тела. По этой причине многие взгляды на еду не несут духовной составляющей, поскольку в них они якобы убирают опору с еды, но не делают опору на духовное. В такой ситуации закономерен вопрос: на что опирается человек? Если тело обретает слабость, но душе не дается явный приоритет, то за счет чего держит человека на плаву? И очень часто в таких ситуациях возникает, что опорой человеку служат его псевдодуховные качества. Они, гордость, ощущение своей значимости, своей правильности, подпитывают и дают человеку ощущение силы. Люди любят показывать свой образ жизни, говорить о том, как нужно правильно питаться, пытаются учить. Они вроде обретают материальный альтруизм, отказываясь от пищи, но не имеют духовного эгоизма, который должен дать душе приоритет. Их самоощущение собственной правильности создает вакуум и желание быть альтруистами в духовном. Им кажется, что заслуга в одной области достаточна для обретения совершенства. Они могут любить животных, не есть мяса, защищать окружающую среду и ощущать полноту от своего взгляда, не требующего большого.