— Зачем ты тут..? Ну зачем..?

— Я не знаю.

— Фрида меня хочет убить… И брат хочет… Все хотят…

— Ты чего такое говоришь, эй? — обеспокоенно прошептал юноша. — Зачем им тебя убивать?

— Дом… В-власть… Суки…

— Ну все, все. Тише.

Он крепче прижал ее к себе, давая слезам вымыть прочь ее обиды и страхи. Сливаясь с дождем, они стекали вниз, теряясь среди луж и холодных волн моря, бьющихся об основание города.

— Если правда не хочешь убить… — тихо произнесла девушка, пряча лицо в плече Келефа. — ... то защити меня.

Глава 21: Маленькая смерть

Он выглядел совсем не так, как его собратья. Грубые, стремящиеся доказать свою силу кардийцы и на фоне обычных людей выглядели дикарями, а уж когда рядом был кто-то такой же, как Кастор, то они и вовсе начинали вызывать не более, чем жалость. Пока прочие тренировались с оружием, сражались, охотились и отправлялись в многочисленные рейды, они, пьяримы, упражнялись в поэзии, оттачивали манеры, ставили речь, учились бесшумному шагу. И пусть прочие кланы могли презрительно называть их неженками и трусами, еще никто, кто осмелился встать у них на пути, не выживал.

Для того, чтобы наслаждаться солнечным днем на Эрцилле маска была не нужна. Пьяримы, как и прочие кардийцы, не слишком хорошо понимали сам принцип визуальной красоты, потому как были слепы от рождения, но лучше прочих могли наслаждаться всеми другими чувствами своего тела. И сейчас, сидя за маленьким столиком под тенью приятного шуршащего на ветру тканого навеса, Кастор медленно, растягивая удовольствие наслаждался горячим кофе, аромат которого смешивался с морской солью, которой был местный воздух. Блаженно прикрыв глаза, он прислушивался к городу вокруг, к голосам и звукам, поглаживая лежащую на коленях кардийскую маску, что тихо стрекотала и шевелила лапками от ласки. Некуда было спешить, да и не принято здесь это было — Эрхим был городом спокойным, медленным и сонным. Даже в час, когда полуденный зной уступал место прохладе вечера, здесь редко можно было увидеть столпотворения и шум старшего брата по ту сторону моря.

Отпив кофе, Кастор прислушался к чайкам, кружащим над портом. Там узкая полоса воды, со всех сторон окруженная кранами и площадками, соединяла Эрцилль и Темиль, и была единственным местом на всей планете, где цепь пусть и уходила в воду, но была хотя бы относительно близко к суше. Там, в портах, рабочие трудились в поте лица даже сейчас, готовясь ночью принять очередную вереницу цепеходов, медленно спускающихся вниз по туго натянутой белой цепи. Воображение кардийца улетало прочь, к звездам, к бесконечной черной мгле, усеянной звездами, настоящими и фальшивыми, как звезда Эрцилля. К одной из них, что медленно, но верно приближалась. К дому, к Карде.

— Господин Кастор, вам письмо! Веревочное! — из всех существ, что обитали в этом городе, лишь дети не менялись, оставаясь такими же шумными и торопливыми, как и в любом мире.

Не открывая глаз, Кастор протянул руку в сторону голоса, слабо улыбнувшись. Письма он пусть и получал, но поклонницы писали их на бумаге, часто забывая о слепоте молодого человека, а дома его никто не ждал и не вспоминал. Нить со множеством узелков ему мог отправить лишь один человек.

Мальчик забрался рукой в глубокую курьерскую сумку, принялся копаться в ней, выуживая нужное послание и небрежно сминая остальные. Пара секунд, и он вытянул длинный, тонкий шнурок, вложил его в руку кардийца.

— Уже оплачено! А дайте на конфету, а?

Кастор тихо усмехнулся. Привычным жестом он забрался двумя пальцами в кошель на поясе, выудил из него треугольную монетку и звонко подкинул ее в воздух. Мальчик ловко поймал ее, улыбаясь, и, откланявшись, убежал прочь.