Он сидел в одной из секций Парка, которая с отбытия «Нового Кэйрда» превратилась в своего рода рабочий уголок для него самого, Конрада и нескольких других знатоков орбитальной механики. Парк с самого начала представлял собой что-то вроде школьной столовой, в которой компании друзей привычно занимают одни и те же столы – эти традиции сейчас укреплялись, становясь частью неписаного кодекса «Иззи». Они распечатали для себя схемы и графики, представляющие в более или менее абстрактной форме все, что было известно о происходящем с обломками Луны и о том, что это сулило Облачному Ковчегу в будущем. На это ушло очень много бумаги и чернил для принтера. Поколения через два, если человечество не исчезнет, потомки будут смотреть на эту кучу документов со смесью изумления и брезгливости. Бумаги к тому времени останется совсем мало, и они будут воспринимать подобное транжирство с тем же чувством, что американцы двадцать первого века – использование китового жира в уличных фонарях.

Впоследствии жизнь улучшится, в огромных вращающихся космических колониях вырастут леса генетически модифицированных деревьев, бумаги опять станет в достатке, а эти пожелтевшие клочки окажутся в музее как подтверждение лишений, доставшихся на долю первых облачников.

Если только они сейчас не налажают. Что по большому счету и было предметом разговора по спайку с Джулией. Она плавала у себя в капле. Похоже, Джулия освоилась в невесомости: она разобралась, как потуже завязывать волосы, луноликость начала спадать, ее вроде бы даже не тошнило. За спиной у нее время от времени проплывали другие. Дюб узнал лишь Камилу. Прочие юнцы, похоже, работали: целеустремленно тыкали и оглаживали свои планшеты, время от времени поднимая голову, чтобы обменяться замечаниями. Парнишка южноазиатской внешности, девочка-африканка, еще одна девочка-китаянка.

Юнцы, парнишка, девочка, девочка. Политкорректное суперэго, отросшее за долгие годы университетской карьеры, пыталось сейчас активировать ответственные за стыд нейроны. Никакого стыда Дюб не испытывал – эти времена давно прошли, – однако поразился, насколько все же молоды каппи и как сильно они отличаются демографически от Регулярного населения. У него возникло смутное беспокойство, чувство, что он отстал от жизни. С тех пор, как был молод он сам, прошел не один десяток лет, но он все равно привык к популярности среди молодежи, у него была куча подписчиков в Фейсбуке и Твиттере. Теперь же Дюб застрял на «Иззи», а Джулия – в капле. И окружения, в которых они находились, не имели между собой ничего общего. Регуляры постоянно видели друг друга и привыкли общаться лицом к лицу. Каппи были заперты в своих каплях и для общения полагались на соцсети. Дюб не заглядывал на свою страничку в спейсбуке с самых Белых Небес, а начало разговора с Джулией задержалось на пятнадцать минут, пока он лихорадочно разбирался в интерфейсе спайка – Джулия же, очевидно, была с ним прекрасно знакома и не испытывала никаких трудностей. Поскольку постоянно им пользовалась, а если что-то шло не так, на помощь приходил кто-нибудь из молодежи на заднем плане.

И еще один звоночек: пока Дюб копался в спайке, он случайно услышал обрывок разговора на другом конце, в котором южноазиатский парнишка назвал Джулию «госпожой президентом». Прозвучало так странно, что Дюб с трудом удержался, чтобы не упомянуть об этом в разговоре. Просто он прекрасно знал, что услышит в ответ: это обычная вежливость. Так всегда обращаются к президентам, в том числе и к бывшим. Ничего особенного. А почему это вас так беспокоит? В результате Дюб выставит себя невежей, да притом еще и гиперчувствительным.

– Доктор Харрис, как вам прекрасно известно, я здесь вроде пятого колеса в телеге, и хочу вас заверить – я чрезвычайно признательна, что вы сочли возможным оторваться от своих, безусловно, важных дел для дружеской беседы, – начала Джулия.

– Вовсе нет, госпожа… Джулия, – запоздало поправился Дюб и подавил импульс дать самому себе по шее – все-таки это был видеозвонок.

Это показалось ей любопытным, но она предпочла не обращать внимания.

– Я чувствую себя вожатой у скаутов. Разумеется, во время подготовки капельмейстеры доводили до меня всю информацию. Но одно дело смотреть презентации, сидя в Белом доме, и совсем другое – видеть все своими глазами.

Фраза явно была заготовлена заранее. Чувствуя себя полным болваном, Дюб тем не менее заглотил наживку:

– И в чем же разница?

– Ну, разумеется, здесь представлен широчайший культурный спектр, – ответила Джулия, – но если вывести различия за скобки, останется чувство неуверенности в себе. У меня сложилось ощущение, что энергия каппи и их таланты взаперти и не могут выбраться – они словно джинны, которые только и ждут, чтобы кто-то потер лампу. А ведь они так хотят помочь!

– Но ведь Каменный Ливень начался всего две недели назад, – резонно возразил Дюб. – У них впереди целых пять тысяч лет.

– Содружеству каппи эти цифры прекрасно известны, – заметила Джулия.

Содружество каппи. Ого. Дюб не мог не оценить, как ловко она это ввернула.

– Джулия, какова цель звонка? Правильно ли я понимаю, что мои ответы на вопросы будут тем или иным образом распространены среди Содружества каппи? Дело в том, что специально для этой цели существует рассылка. На которую подписано все человечество без исключения.

– В рассылке уже два дня ничего не было. Для сидящих взаперти каппи это целая вечность.

– Мы самую малость отвлеклись – на экспедицию «Нового Кэйрда».

– В Содружестве каппи ей очень интересуются.

– Здесь ей тоже очень интересуются.

– Я имею в виду – интересуются, в чем ее смысл?

– Разве это не очевидно? – удивился Дюб. – Любой, кто прошел через отбор и тренировки для того, чтобы стать каппи («А ты, Джулия, в их число не входишь!») – прекрасно понимает, чего мы хотим добиться с точки зрения орбитальной механики.

– Добыть безумное количество воды, чтобы затем растратить его на попытку гамбита «долгой поездки», – кивнула Джулия. – Да, доктор Харрис, это ясно даже мне.

– Гамбита? Прямо вот так?

– А никому из регуляров не приходило в голову поинтересоваться, что думают и чувствуют по этому поводу в СК? – спросила Джулия.

– Думают… где???

– В Содружестве каппи, – растолковала Джулия, слегка закатив глаза от его непонятливости.

– В любой момент времени на «Иззи» находится около десяти процентов каппи. И вы это знаете. Больше на станции просто не помещается.

– Я разговаривала с несколькими из побывавших на станции. И все они сходятся в одном. Когда ты попадаешь в привилегированные условия «Иззи», где выше безопасность, больше места, лучше пища и чаще встречаешься с высокопоставленными сотрудниками, взгляды регуляров на жизнь кажутся вполне разумными. И это только усиливает шок по возвращении, когда тебя отсылают обратно на твою каплю.

Дюб прикусил язык.

– Не следует ли поступать и наоборот, – продолжала Джулия, – а именно – отправлять регуляров на временный постой в случайно выбранные капли?