Но эта особа совсем не впечатлилась и вместо того, что бы упасть на колени и просить о милосердии, открыто разглядывала его не скрывая разочарования, как будто вельможный хозяин обманул ее ожидания, чем снова оскорбила его. А ее его угрозы, словно отпустили.

— А валяй, старый хрыч, — с вежливой улыбкой, проговорила эта девка. — Но видимо тебя, выживший из ума старикашка, последние события так ничему ни научили? Уверен, старый маразматик, что я заявилась в твою вонючую нору, не обезопасив себя прежде? Похоже, ты ослабел умишком от маниивеличия, так позволь напомнить тебе о твоем письме из Вэй.

Ее оскорбления были так невероятны, что сперва выбили из вельможного старика весь дух, как это бывает, когда с разбегу упадешь в холодную воду. В следующее мгновение он пребывал в недолгой уверенности, что ослышался, потому что все это было произнесено любезным тоном с вежливой улыбкой и… было невероятно.

Неожиданное и оправданное оскорбление, действенное средство, что бы сбить человека с толку.

Он лишь открывал и закрывал рот, полностью потерявшись. Никто и никогда не смел разговаривать с ним подобным образом. А между тем незнакомка продолжала, как ни в чем не бывало, обращаясь к себе как будто и не было рядом никакого всесильного Царедворца.

— Поверить не могу, что этот суслик возомнил себя пупом земли.

— Кто послал тебя? — пискнул Царедворец, потому что горло запершило.

Но девка, смерив его пренебрежительным взглядом, вдруг по- свойски уселась перед ним напротив.

— Слушай, не доставай меня… и так руки чешутся отвесить тебе оплеуху. Не беси больше, чем уже выбесил.

— Не наигралась, дрянь? — сквозь зубы угрожающе процедил Царедворец.

— А как ты хотел? Думал, что так и останешься одним игроком на поле и не получишь ответки?

— Как такое ничтожество как ты, смеешь заявляться в мой дом и разговаривать со мной?

— А что с тобой не так? Нужно особое разрешение, чтобы сказать, какой ты мудак? — насмешливо проговорила девица, мило надув губки. — К тому же не вы ли так настойчиво добивались встречи со мной, что запытали Главу Северного Ветра?

— Так ты… Демон Черной Луны! — осенило старого интригана. Это все объясняло и ее дерзость и бесстрашие перед ним. Ведь это самый настоящий демон.

— Вот и познакомились, — хмыкнула гостья.

— Теперь понимаю, почему он до сих пор не сдох от всех истязаний коим подвергся, — ядовито усмехнулся Царедворец. — Ты, демон, поддерживала этого греховодника все время его заточения. Но мы ведь тоже можем заключить сделку. Поверь, я дам тебе много больше чем неудачник и недоучка Фэй Я.

— С тобой? — демоница в недоумении подняла тонкие брови и мило наклонив голову набок, поинтересовалась: — И что же ты можешь предложить такого, чего нет у Фэй Я?

Знатный старец открыл было рот, что бы пообещать… богатство? власть? Но ведь демоны сами наделают смертных этим в избытке.

— Тогда, что смог предложить тебе Фэй Я? Чем прельстил тебя, демон, служить себе?

— О! — мечтательно возвела вверх глаза демоница. — У него есть душа. Она полна воздушной доброты, целительного сострадания, горьких как дым сомнений, сладкой грусти, глубокой любви и неподъемной самоотверженности, о которую мы, демоны, извечно натыкаемся и разбиваемся из века в век. Эта душа насыщает щедро, она бездонна… короче, потому мы и служим таким как он.

— Но я…

— Что ты? — хмыкнул демон. — Ты про свою иссохшую от зависти и гордыни душонку? Это здесь, в земной юдоли, ты чего-то стоишь, но мне такая мелочь не интересна. Смысл париться за такие крохи. Тебе и отдать-то Небесам нечего, когда придет твой смертный час, разве что последний вонючий вздох. Фэй Я переродиться много-много раз, а ты разве что на перерождение в земляного червяка сгодишься. Без обид — я вернула тебе ровно столько, сколько ты отмерял другим. Я не жадная и мне много не надо. Все справедливо и я забираю свое. Тебе лишь надо вернуть Главу. Проблемы?

Но старик упрямился не желая верить… Слишком страшным было то, что сейчас сказала ему эта девка. Пусть она и демон, но в человеческом облике, значит, сможет чувствовать боль.

— Не боишься, что велю пытать тебя? А пытать будут так, что выложишь все, где прячешь бумаги тайного архива! — ярясь, прохрипел Царедворец, не замечая капелек пота стекавших по его вискам и впалой щеке.

— Да я и без пыток скажу, — мило улыбнулась девица, — что они там, куда тебе со своими гранитными песиками не добраться. Все! Заканчиваем с любезностями и перейдем к делу. Так вот, если не пошевелишься сейчас, то этим утром императору станет известно о твоей переписке с царством Вэй, которое насквозь пропахло заговором и изменой. Там ведь, ты, старый захребетник, не ломаясь, предлагаешь передать врагу план ваших северных приграничных крепостей. Так, что сядь прямо, не прыгай и давай уже рожай свое решение, на которые, помнится, ты так скор.

Старик снова онемел от непривычной ему грубости, и лишь потом до него дошел смысл сказанного. Держась за сердце и хватая ртом воздух он вдруг ясно осознал, что дни его сочтены и перед ним на самом деле сидит Демон Черной Луны, которую ничто не берет и которой плевать на его величие и возможности.

— Ну, так как? — очаровательно склонив голову на бок, поинтересовалась эта страшная девица. — Прошло уже четверть часа, — напомнила она, не давая ему столь необходимого времени собраться с мыслями.

— Пилюли… — прохрипел старик, шаря по столу в поисках коробочки. — Мои… пилюли…

Придвинув к себе лакированную коробочку, резко открыл ее, прикрыв нос и рот рукавом, когда из нутра коробочки вырвался белесый клуб дыма. Старик торжествующе взглянул на ненавистную гостью и поник. Демон, глядя на него своими глазищами, прижимала к лицу вышитый платок.

— Ну, понятно, — проговорила она, встала и пошла к двери.

— Остановись! — взвизгнул в панике сановный вельможа, чувствуя себя глубоко несчастным, массируя свою грудь там, где, якобы, у него имелось сердце. — Как я могу быть уверен, что твое обещание не пустые слова?

— Поймешь, когда завтра выпустишь или не выпустишь Главу, — бросила она через плечо и вышла, растворившись в ночной темноте.

Тихие слова демона придавили Царедворца не хуже скалистого валуна. К сердцу, туманя сознание, подступала непроглядная тоска и осознание, что все чего он добивался не более чем пустота, которая не спасет, не удержит от вечных мук пекла Диюя и что он без своего величия все так же одинок и беззащитен, каким народился на этот свет.

А демон, выйдя за ворота усадьбы Царедворца, пошатнувшись, оперлась о привратный