кафедре научного коммунизма не знали, в чем состояли идейные разногласия между Троцким и Сталиным в 1927 году. На кафедре философии были трудности с пониманием того, чем политеизм отличается от прагматизма. Студенты называли всё это “богословием”, и это сильно обижало. Я решил начать с философских чтений, приглашая в МФТИ молодых философов, которые быстро стали авторитетными для студентов. Я не испугался даже явно богостроительных исканий отца Георгия (Г. П. Чистякова). На меня посыпались доносы, которые я купировал простой ссылкой на мнение Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачёва»[76].

В 1992 году в МФТИ появилась кафедра истории культуры (позже культурологии). Как гласит запись на соответствующей страничке сайта mipt.ru: «Первым заведующим кафедры стал проф., д. филос. наук А.Л.Доброхотов. В последующие годы кафедру возглавляли известный московский священник Георгий Чистяков и проф. д. филос. наук А.И.Кобзев». Теперь ею руководит В.П.Лега, выпускник МФТИ 1978 года, он же возглавляет кафедру философии СТПГУ. Надо сказать, что предтечей этого процесса в институте был академик Б.В.Раушенбах и его знаменитые гуманитарные курсы, читавшиеся в семидесятые годы, на которых он рассуждал о возможности физических толкований троичности Всевышнего как трех проекций божественной сущности в вещный мир.

В «Физтехе». Долгопрудный, 1990-е годы

Итак, я, студент третьего курса, вдруг узнаю, что в качестве одного из спецкурсов по выбору могу прослушать «Историю христианства». Преподавателем значился кандидат исторических наук Георгий Петрович Чистяков. Конечно, на научное звание физтехи обращают внимание. Преподаватель должен вызывать уважение, иначе никто не станет тратить время, чтобы его слушать. Не скрою, что свою роль сыграла возможность «халявы» – студенты изрядно устают сдавать трудные зачеты и экзамены. Так я оказался на лекции. Первое впечатление – шок: редкая для преподавателя в МФТИ экспрессия: речь, активная жестикуляция и – язык! Язык образный и выразительный, богато украшенный цитатами и свидетельствующий о широчайшей культурной эрудиции. Такого я на физтехе не слыхал!

Я считал себя подготовленным слушателем. В детстве читал бабушке Евангелие и посещал с ней баптистскую церковь. Считал себя человеком верующим на том основании, что не помню времени, когда бы сомневался в присутствии Бога. Но христианская жизнь мне казалась тогда понятием идеального мира, от которого студенческое бытие бесконечно далеко. Конечно, я был совершенно нецерковным юношей. И вдруг в Георгии Петровиче я увидел удивительно цельного человека. Любовь, с которой он говорил о Христе и Церкви, не оставляла сомнения, что он сам – часть христианской истории, о которой нам рассказывал. Его лекции иногда походили на гомилии, но они раскрывали красоту христианской культуры, суть истинного христианства и потому не оставляли равнодушными даже совершенных скептиков.

Для того чтобы читать лекции на физтехе, нужно быть Личностью. Студенты не простят ненастоящих убеждений, их максимализм граничит с жестокостью[77]. Так вот, Георгия Петровича, даже при всём несогласии с его христианской позицией, уважали и слушали. Потому что он был настоящий. Он всегда проявлял заинтересованность к вопросам студентов, несмотря на частую остроту и некомплиментарную форму. Отвечал точно, по смыслу, ведь уход от темы на физтехе воспринимался как признак слабости позиции. Студенты проникались уважением к преподавателю и уходили с занятий, заинтересованно обсуждая предмет.

В аудитории стало собираться всё больше народу, она переполнялась, иногда не было мест, чтобы встать, приходилось слушать в дверях. Кто-то приходил посмотреть на «анекдот»: в научном вузе преподаватель говорит о Христе, кому-то было любопытно найти в его рассуждениях брешь, поспорить, кому-то нравились стихи, исторические факты, общекультурные знания, которыми были наполнены лекции; но были и те, кто отзывался душой на рассказ Георгия Петровича, позже отца Георгия. И всех поражала ясность его мышления.

После лекции Георгий Петрович буквально «отдавал себя на растерзание» студентам. Он говорил: «Ну, теперь идите со своими вопросами», – и выстраивалась огромная толпа, все спускались вниз, и, конечно, мало кто успевал задать свои вопросы. Но среди моих однокурсников отношение к христианству за те полгода, пока читался этот гуманитарный курс, удивительным образом изменилось. Во всяком случае, может быть, мало кто вот так сразу уверовал, но от глумления, от каких-то глупых шуток люди отошли и уже стали это считать неприличным для себя. Это произошло прежде всего потому, что в отношении отца Георгия и к слушателям, и к тем, кто задавал вопросы, какими бы они ни были резкими, была огромная любовь. И это было настолько необычным, настолько меняло отношение самих людей к отцу Георгию, а потом вызывало интерес к тому предмету, о котором он говорил, что, мне кажется, это был луч света и потрясающий момент в истории физтеха. В тот момент это был действительно подвиг. Честно говоря, мне кажется, что в этом и есть подлинное христианство, когда оно выражается в такой любви к людям и в том, чтобы не бояться «отдать себя на растерзание» даже тогда, когда эти люди настроены совершенно, может быть, скептически и даже негативно.

Приведу воспоминание одного из студентов, которое перекликается с моим: «Я не помню, кто прочитал на физтехе первую лекцию по истории культуры. Это была слякотная осень, постепенно переходящая в зиму. В главном корпусе стали появляться объявления о чтении необычных лекций. И по вечерам в пятницу на первом этаже главного корпуса стали собираться физтехи, то больше, то меньше, и слушать. Запомнилась И.С.Свенцицкая, запомнилась потому, что потом много-много раз встречал это имя на обложках книжек и учебников.

И вот однажды появился Георгий Петрович Чистяков. Он пришел и остался. Кто-то сравнил человеческую жизнь с поверхностью, которая состоит из выпуклостей и вогнутостей – холмов и впадин. А человек – шарик, который катится по этой поверхности. Пока он катится с холма на холм, его жизнь более или менее прямолинейна и однозначна, ясен путь. Но вот он закатился на холм, и наступает состояние неустойчивого равновесия. В этот момент обязательно должен найтись человек, который подтолкнет шарик в нужном направлении. А дальше шарик покатится уже сам. До следующего холма. На одном из таких холмов стоит Георгий Петрович. Это уникальный человек. Он способен наполнить человеческую жизнь смыслом. И активно этим своим даром пользуется. На его лекциях “Христианство. История и культура”, которые иногда больше похожи на проповеди, выросло уже не одно поколение физтехов»[78].

Я абсолютно уверен, что отец Георгий помог многим физтехам в Жуковском и Долгопрудном всерьез пережить отношение к христианству и культуре, увидеть их неразрывную связь и испытать на себе их влияние. Это был глоток свежего воздуха для талантливых технарей, часто диковатых