ступил;

А не видели поески богатырьское,

Только видели: во полюшки курева стоит,

65. Курева где стоит — да дым столбом валит.

А тут выехал Сокольник на чисто полё,

Он и стал по чисту полю розъежживать.

Он и ездит во поли, потешаицьсе,

Он тотарьскима утехами забавляицьса:

70. Он и свищот копьё своё по поднебесью,

Он и правой рукой бросит, левой потхватит;

Он веть сам ко копейцю приговарыват:

«Уш я коль лёкко владею нонь тобой, копьё,

Столь лёкко мне повладеть старым казаком!»

75. А по утрицьку-утру было ранному,

По восхожому солнышку как было красному

Выходил тут стары казак из бела шатра.

Он зрил-смотрел во трубочьку ф подзорную:

Он первы-ти смотрел на стольне Киев-град,

80. Во-фтори-ти он смотрел да по чисту полю;

Он завидял во чистом поли неприятеля.

А да заходил тут старой казак во белой шатёр:

«Уш вы ой еси, удалы добры молоцьци!

А готово[109] те спать, да вам пора ставать,

85. А пора вам ставать, дак время ехати,

Уш нам ехать веть надо во чисто полё:

В поли ездит ес<т>ь удаленькой доброй молодець.

У нас ехати Ивашку Долгополому, —

У нас то было дитятко едрёноё

90. А едрёно оно дитятко непроборноё, —

Понапрасно погубит свою буйну голову.

У нас ехать Олёшеньки Поповичю, —

У нас то было дитятко несильнёё,

Умом-раз(ум)ом дитятко заплыфьциво, —

95. Понапрасно погубит свою буйну голову.

У нас ехать Добрыни сыну Микитичу, —

У нас то было дитятко едрёноё

А едрёно было дитятко то вежливо

Было вежливо дитятко очесливо, —

100. Он и можот добра молоцьця принаехати,

Он и можот ёго да приобъехати,

Он и можот добру молоцьцю и цесь воздать!»

Тут и стал где Добрынюшка снарежатисе:

Надевал он на себя латы кольцюжныя,

105. Надевал он где платьцё-то цветноё,

Надевал он на сибя збрую богатырьскую.

А пошол тут Добрынюшка из бела шатра,

Выходил тут Добрыня из бела шатра,

Он седлал-уздал Добрынюшка добра коня,

110. А заскакивал Добрынюшка на добра коня,

Он поехал Добрыня во чисто полё.

Выежжал тут Добрынюшка на чисто полё,

Он наехал Сокольника во чистом поли.

Он наехал ёго да приобъехал же,

115. Он соскакивал Добрынюшка со добра коня,

Он тому где молоцьцю сам ниско кланялса:

«Уш ты здрастуй, удаленькой доброй молодець!

А которого ты города, коей земли?

А которого оцьця ты, коей матери?

120. Тибя как, молодець, нонь именём зовут,

Тибя как величают по извотчины?

А куда ты нонь едёш, куда путь дёржыш?»

Отвечал тут удалой доброй молодець:

«Уш я еду к вам на славной крашен Киев-град,

125. Уш я руських богатырей повысмотрю,

Я на сабельку богатырей повырублю,

На бумажечьку богатырей вас повыпишу,

Я на быстру на реченьку повысвищу.

Уш я старого казака конём стопчю,

130. Я Владимеру князю голову срублю,

А кнегину-ту Опраксею за себя возьму,

Уш я Киев-от горот весь огнём сожгу,

Уш я церкви-ти Божьи фсе под дым спущу!..»

А тут заскакивал Добрынюшка на добра коня,

135. А поехал Добрыня ко белым шатрам.

А приехал Добрынюшка ко белым шатрам,

Заходил тут Добрынюшка во белой шатёр,

Говорил тут Добрыня таково слово:

«Уш ты ой еси, старой казак Илья Муромець!

140. Уш там ездит в поли молодець — не моя чота,

Не моя чота ездит, не моя ровня.

А да он того-ле он от моря да моря синёго,

Он от синёго веть морюшка Студёного,

От того он от камешка от Латыря,

145. Да от той он от бабы от Златыгорки;

А зовут ёго молоденьким Сокольником.

Он веть едёт к нам на славен крашен Киев-град,

Он и хочот нас богатырей повысмотреть,

Он на сабельку богатырей нас повырубить,

150. На бумажечьку богатырей повыписатъ,

Он на быстру на реченьку повымётать,

Тибя старого казака конём стоптать,

А Владим(ер)у князю голову срубить,

А кнегину-то Опраксею за себя взамуш взять,

155. Хочот Киев-от горот весь огнём сжекчи,

А как церкви-ти Божьи фсе под дым спустить!»

А тут-де старому за беду пришло,

За велику за досаду показалосе.

Тут и стал где стары казак снарежатисе,

160. Поскоре того Илеюшка сподоблятисе:

Надевал он на себя латы кольцюжныя,

Надевал на себя он платьё цветноё,

Он и брал с собой збрую фсю богатырскую.

А пошол тут старой казак из бела шатра,

165. А седлал-уздал стары казак добра коня,

Он поехал старой казак ф чисто полё,

Он наехал Сокольника на чистом поли.

Заревел тут Сокольник по-звериному,

Засвистел тут Сокольник по-соловьёму,

170. Зашипел тут Сокольник по-змеиному:

Тут и матушка сыра земля потряхаласе,

А сыры-ти тут дубы погибалисе

А вёршиной за комель заплёталисе,

А сухи-ти веть дубы поломалисе,

175. У Илеюшки доброй конь пал накарачь.

Он и бил стар коня нонь по крутым бедрам,

Он и сам ко коню стар приговарыват:

«Уш ты ой еси, конь мой, травяной мешок!

Не слыхал ле ты порёву звериного,

180. Не слыхал ле ты пошыпу змеиного,

А того где ты свисту соловьиного?»

У Илеюшки конь тут осержаицсэ,

От сырой земли конь дак отделяицсэ.

Он наехал Сокольника на чистом поли,

185. Он наехал ёго и приобъехал же,

Он и сам говорил стар таково слово:

«Уш ты ой еси, удалой доброй моодець!

Не застрелил ясна сокола — теребиш же;

Не убил добра молоцца — ездиш-хвастаёш!»

190. А не две тут грозных тучи сокаталосе, —

А два сильних богатыря соежджалосе.

Они съехались на сабельки-ти вострыя, —

У их востры-ти сабли пощорбалисе:

Они тем боём друг друга не ранили.

195. Они съехались на копья брусаменьчяты, —

По насадочькам копья повертелисе: