книгу ты на белы руки,

55. А цитай эту книгу да з доски на доску!»

А говорил тут Волотон-царь да Волотоновиць:

«Хитрой-мудрой-де царь Давыд Оксеевиць!

На руках-то мне-ка книга да не дёржать будёт,

На ногах мне-ка с книгой да не стоять будёт!..»

60. Да цитали они книга да ровно три года —

Процитали они книги да ровно три листа.

А хитрой-мудрой-де царь Давыд Оксеевиць

Говорил где-ка царь Давыд Оксеевиць:

«Уш ты ой Волотон-царь да Волотоновиць!

65. Да какой у нас да над градами град?

Да како у нас да фсем морям — морё?

А кака же у нас да фсем рыбам — рыба?

А кака же у нас да фсем горам — гора?

А кака же у нас да фсем птицям — птиця?

70. А како же у нас да фсем древам — древо?..»

А говорил тут Волотон-царь Волотоновиць:

«Хитрой-мудрой-де царь Давыд Оксеевиць!

А Русали́м-от веть град да над градами — град!» —

«А поцёму Русалим-град да называицьсе?» —

75. «А потому Русалим-град называицьсе:

Испостроёна была тут да церкофь новая,

Церькофь нова была — сама богомольняя,

А там лёжит фсё гробниця да фсё Христовая,

Ише свешши горят они сами собой,

80. А сами собой горят они негасимо нонь;

Потому Русалим-град да называицьсе!..

Окиан-от веть морё — да фсем морям морё!» —

«Поцёму окиан-морё называицьсе?» —

«Потому окиян-морё называицьсе:

85. В-окияни-то мори да есь веть тит-рыба!..» —

«Поцёму тит тут рыба да называицьсе?» —

«Потому тит веть рыба да называицьсе:

А на трёх-то титах мать-земля основана,

На девети-то титах мать-земля поставлёна,

90. Потому веть тит-рыба да называицьсе!..

А Фаор-от гора да фсем горам — гора.

Вострого́р-от птиця да фсем птицям — птиця!» —

«А поцёму вострогор-птиця называицьсе?» —

«А потому вострогор-птиця называицьсе:

95. Вострогот(р)-птиця да вострыпёщицьсе, —

А Фаор-от гора фся да восколыблицьсе...

Потому вострогор-птиця называицьсе!..

А кипарис-от древо да фсем древам — древо!» —

«Поцёму кипарис-древо называицьсе?» —

100. «Потому кипарис-древо называицьсе:

На кипарисном-то древе да сам Господь роспят,

Сам Господь-де роспят да тут небесной царь, —

Потому кипарис-древо называицьсе!..» —

«А збегалосе на полё два заеця:

105. А первой-от заець да оцюнь белой был,

А фторой-от заець да оцюнь серой был;

А промежу́ они собой да подиралисе,

А дралисе они да ровно три года;

А <и>шше серой заець белого побивать тут стал:

110. А <и>шше Правда была — на небеса ушла;

А <и>шше Кривда-та пошла да по темным лесам,

По темным где лесам да по святым местам,

По святым где местам, фсё по манастырям

114. А по злым где серьцям по цёловецеським!..»

Кильца

Кильца — довольно большая деревня, стоит на левом высоком берегу реки Мезени (от реки до высокого берега простирается тот же наволок, что и под деревней Печищем); в 2-х верстах от д. Печища (ниже по течению реки); у деревни впадает в Мезень небольшая речка; деревня расположена глаголем в несколько порядков; сюда переводят церковно-приходскую школу из д. Кузьмина городка; жители деревни хвалятся своим не только мужским, но и женским пением[103].

Чупов Иван Алексеевич

Иван Алексеевич Чу́пов — крестьянин дер. Кильцы, роста среднего или несколько выше, лет около 30. Он женат, имеет нескольких маленьких детей и держит при себе старуху-матъ. Живет он посредственно, отдельным домом. Кроме земледелия, он занимается кузнечным ремеслом, которое перенял от отца; кроме того, он лечит лошадей. Своею понятливостъю он произвел на меня приятное впечатление. У него есть еще братья: Афанасий и Николай. Оба живут отдельными домами и семейны. Первый живет рядом с Иваном, а второй, лесник, живет на конце деревни. Они также занимаются кузнечным ремеслом и переняли у отца старины, но знают их, по-видимому, хуже, чем Иван; по крайней мере, Николай упорно отказывался петь старины, ссылаясь на забывчивость, хотя образцы напевов пел охотно. Все они обладают приятными грудными голосами, старинам научилисъ от отца и частью от дяди Ивана Егоровича Чупова. А. И. Чупов пропел мне шесть старин: 1) «Дунай» (без конца), 2) «Рождение Сокольника, отъезд и бой его с Ильей Муромцем», 3) «Васька-пьяница и Кудреванко-царь», 4) «Купанье и бой Добрыни со Змеем». 5) «Отъезд Добрыни и неудавшаяся женитьба Алеши Поповича» и 6) «Василий Окулович и Соломан». По словам его и его брата Афанасия, старины поют у моря иногда и хором. Поэтому я записал на фонографе мотивы первых четырех и последней старины с пения двух лиц: Ивана и Афанасия.

367. Дунай

(См. напев № 37)

А во стольнём было городи во Киеви

А у ласкова князя да у Владимера

Уже было пированьицё-почесьён пир,

А про многих кнезей, про многих бояроф,

5. А про тех руських сильних про богатырей,

А про тех же полениць да приудалых-е,

А про тех про купьцей, людей торговых-е,

Ише пир-от идёт нонь пир навесели;

Ише день-от идёт день ко вечору,

10. Красно солнышко катицьсе ко западу,

А ко западу катицьсе — ко закату.

Ише фсе на пиру нонь напиваюцса,

Ише фсе на чесном нонь наедалисе;

Ише фсе на пиру да пьяны-весёлы,

15. Ише фсе на чесном нонь приросхвастались:

Ише сильней-от хвастат своей силою,

А богатой-от хвастат золотой казной,

Ише средней-от хвастат шыроким двором,

А наезницёк хвастаёт добрым конйм,

20. А веть глупой-от хвастаёт молодой жоной,

Неразумной-от хвастаёт родной сёстрой,

Уш как умной-разумной старой матушкой:

«У ей, що было, не было — нонь фсё прошло!»

А Владимер-княсь по грынюш(к)и погуливат,

25. Он сапок о сапок сам поколачиват,

Сереберьчятыма скопками набрякиват,

Он и белыма руками прирозмахиват,

Он злаченыма перснями принашшалкиват,

Ише сам из рецей он выговарыват:

30. «А уш вы ой еси, князя, мои бояра,

Уш вы руськия