Ранним утром Александр с армией спустился в цветущую равнину Марв-и-Дешт.

В сиянии восходящего солнца перед македонцами открылась укрепленная двойным кольцом стен скальная терраса, на которой возвышался город, затмивший своим великолепием все, что царь до этого видел, – и Вавилон, и Сузы, и даже Афины, которые Александр однажды посетил.

Таида скакала верхом на лошади рядом с Птолемеем, Лисиппом и Иолой. Они одновременно остановились и замерли от открывшегося перед ними великолепия. Величественные сооружения, яркий блеск красок, уходящие в небо колонны возвышались перед ними.

Ворота Персеполя были широко открыты.

Сатрап Тиридат, сдавший Александру город, подобострастно сообщил:

– Сатрап Ариобарзан с несколькими сотнями всадников хотел прорваться в город, но мы закрыли перед ним ворота. Разумнее иметь дело с победителем, чем с побежденными.

Александр подъехал к монументальной лестнице, ведущей ко дворцу. Дворец, построенный Дарием I, стоял неприступно: с восточной стороны – горы, с юга и севера – крутой обрыв, с запада – глубокий ров, утыканный острыми кольями.

«Осада была бы трудной!» – подумал Александр.

Тиридат, склонившись в низком поклоне, раболепно сообщил царю:

– По этой лестнице персидские цари въезжали во дворец верхом на коне.

Под приветственные крики воинов Александр Великий по двухпролетной лестнице поднялся на Букефале вверх, легко преодолев сто ступеней.

Таида не могла оторвать от Александра взгляда, настолько торжественным был царский въезд в город. Это был настоящий триумф Эллады!..

Поднявшись наверх, Александр передал Букефала телохранителям, прошел через ворота Всех стран с капителями в виде крылатых быков, пересек широкую площадь и остановился перед настоящим архитектурным чудом – тронным залом, называемым Ападана.

Птолемей последовал за царем, и Таида с Иолой остались с Лисиппом.

Поднимаясь по белым ступеням, Лисипп разглядывал барельефы на стенах лестницы, где был изображен персидский царь в драгоценных украшениях и в тиаре.

Таида же, увидев на рельефе изображение персидского владыки, пришла в ярость. Иола внимательно наблюдала за подругой, ей вдруг стало тревожно за нее.

Рельефные фризы полностью захватили внимание скульптора. Он был восхищен мастерством неизвестных скульпторов Востока. На одном из фризов были изображены сцены борьбы между львом, символом бога солнца, и быком, который олицетворял силы тьмы.

Каллисфен, присоединившийся к Лисиппу, сообщил:

– Один раз в году в Персеполь приходили посланцы всех подчиненных народов – их было двадцать три – и платили властителю дань.

На главном рельефе все посланцы были легко узнаваемы, изображенные в своей национальной одежде и с тем, что принесли или привели: парфяне с верблюдом, египтяне со своими быками, скифы в остроконечных шапках – с конями, эфиопы – со слоновыми бивнями и жирафом, арехозийцы – с чашами. В веренице данников были и греки: они несли шерсть.

Весь ансамбль Персеполя поражал своими грандиозными масштабами, монументальностью.

Таида, обладающая утонченным восприятием искусства, воскликнула:

– Разве можно сравнить эти гигантские, помпезные сооружения с благородными в пропорциях, гармоничными по композициям, эстетически совершенными греческими сооружениями.

Лисипп мягко возразил:

– А их и не надо сравнивать. Персидские прекрасны и неповторимы по-своему.

– Мои симпатии принадлежат мавзолею в Галикарнасе. Ты вспоминаешь о нем, Лисипп?

Скульптор улыбнулся:

– Да, я часто вспоминаю, как мы бродили с тобой по Галикарнасу. Это были самые прекрасные и незабываемые мгновения в моей жизни.

Гетера продолжала настойчиво напоминать:

– А Парфенон в Афинах, а храм Зевса в Олимпии?

– Они прекрасны, – соглашался Лисипп. – Но Персеполь – тоже чудо архитектуры. И рельефы его совершенны!..

В душе Таиды бушевал огонь. Ненависть к городу, к увиденному переполняла ее. Именно здесь обсуждались планы нападения на Элладу, здесь было решено порабощать греков.

– Этот город заслуживает самой жестокой кары! – воскликнула Таида, не в силах сдержать себя.

Лисипп внимательно посмотрел на Таиду. Он никогда не видел ее такой возбужденной и озлобленной. Ему стало жаль ее, захотелось приласкать и успокоить.

– Но ведь жители добровольно открыли ворота города, – напомнил он.

– Это не имеет значения. Мы обязаны отомстить за Элладу именно здесь.

– Успокойся, Таида.

Но Таида не слушала его. Именно здесь она решила утолить свою жажду мести. Чтобы месть принесла удовлетворение, нужно сполна насладиться ею.

Александр Великий в сопровождении многочисленной свиты гетайров и персидских вельмож вступил во дворец персидских царей в Персеполе. Войдя в тронный зал, царь огляделся. Все было богато и величаво. Тронный зал украшали сто колонн, уходящих ввысь. Высота зала поражала воображение. Непонятно, как удалось построить зал такой высоты. Архитектор Динократ в восхищении развел руками.

– Какая сложнейшая конструкция! – шепнул он Лисиппу.

Лисипп согласно кивнул.

Царь подошел к трону персидского царя Дария I и остановился. Трон был золотой. Над троном свешивались золотые кисти и бахрома расшитого золотом балдахина.

Взор Александра приковало золотое солнце. Оно сияло наверху, над троном. У него было два летящих крыла.

Тиридат, склонившись в нижайшем поклоне, пояснил:

– Это наш бог – Ахурамазда, лучезарный и мудрейший, несущий свет и добро.

– У каждого народа свои боги, – сдержанно произнес Александр, вспомнив и Амона, и Мардука, и, в первую очередь, Зевса.

«Этот великолепный дворец построил талантливый правитель Дарий Первый, который заботился о процветании своей страны. И кому он достался? – подумал Александр. – Бесславному владыке. Неумелому военачальнику, проигравшему все это великолепие из-за своей трусости, тоже Дарию, но Третьему и последнему».

Твердо ступая по ступеням, покрытым коврами, Александр поднялся к трону и, обернувшись к соратникам, сказал:

– На этом троне сидели многие персидские цари. Нечестивый Ксеркс, который некогда разбил свой роскошный шатер на высоком берегу саламинского залива, святотатственная рука которого сожгла акрополь Афин и разрушила храмы эллинских богов и гробницы мертвых. Все они были заклятыми врагами Эллады. Здесь они принимали поклонение других народов. Здесь был центр их могущественного царства. Это царство теней пало. Теперь на этот трон сядет царь Македонский.

В македонской свите послышался гул одобрения.

Александр сел на трон. Царственный лик его был суров.