– Слишком много! Нам не увезти все это, – проговорил Нефер с сомнением.

– Вот один из естественных законов этого злого мира, – покачал головой Таита. – Золота никогда не бывает слишком много.

Легкие боевые колесницы не были предназначены для перевозок, но они загрузили их, так что оси просели и корпус заскрипел. Тем не менее, они не погрузили на них и половину всего. Уговаривая лошадей и ведя их за поводья, они завели перегруженные колесницы в холмы и вернулись за следующей частью груза. Потребовалось еще две поездки, чтобы перевезти все.

Они разделили казну на пять равных частей и захоронили их в четырех отдельных тайниках на достаточном расстоянии друг от друга, очень стараясь не оставить никаких следов, чтобы, если бы один тайник был обнаружен, не потерять все. Пятую часть они погрузили на тринадцать колесниц, и Нефер отправил их под командой Хилто назад в Галлалу. Сразу по приезде в город Хилто должен был вернуться в сопровождении тяжелых крытых повозок, чтобы привезти остальное.

Нефер оставил у себя три колесницы. Их должны были вести он сам, Таита и Мерен. Два отряда разъехались, Хилто с гружеными колесницами снова отправился на юг, а Нефер повел свою меньшую группу на восток, вслед за войском двух фараонов.

Нефер двигался днем, зная, что войско, за которым они следуют, отдыхает, встав лагерем, и что при дневном свете, имея обзор впереди, они вряд ли столкнутся с какими-либо неожиданностями.

Они поднялись по проходу на плато, где обнаружили обилие воды, хотя по большей части – загрязненной тысячами животных и людей, прошедших там до них. Лошади хорошо отдохнули, и они в легко груженных колесницах ехали быстро. Они проезжали мимо сотен покинутых лагерных стоянок, отмеченных кострищами и покосившимися остовами навесов, носилками и валяющимися повсюду отбросами. Там были и торопливо выкопанные могилы, потому что войско на марше всегда постоянно уменьшается. Гиены и шакалы уже разрыли часть их, вытащили из них тела и съели.

– Нам она понадобится, – сказал Нефер, сойдя с колесницы и встав над телом молодой женщины, вероятно, одной из маркитанток. Непонятно было, отчего она умерла, – стервятники почти завершили то, что начали гиены. У мертвой не было глаз и губ, и ее череп усмехался им покрытыми черной кровью зубами.

– Благие боги, – воскликнул Мерен. – Ты утратил обоняние? Она воняет до небес.

– Помогите мне завернуть ее. – Нефер не обратил внимания на его протест. Он нашел выброшенное длинное полотно, до того изорванное и грязное, что даже кочевники, рывшиеся в остающемся за войском мусоре, не нашли способа его использовать. Они вместе положили на него останки мертвой женщины и аккуратно обернули. Затем, несмотря на громко выражаемое Мереном отвращение, они привязали ее сзади к его колеснице.

Хотя с рассвета они ехали в завесе пыли, только к середине утра они догнали арьергард войска. Все экспедиционное войско уже встало лагерем на день, и дым кухонных костров отмечал места сотен отдельных лагерных стоянок на дороге впереди.

Нефер съехал с дороги, и они сделали круг, чтобы обогнуть обоз, держась вне поля зрения людей на дороге. Рассматривая местность впереди, они осторожно покатили вперед. В конце концов они догнали отряд повозок с казной и высокими паланкинами царских жен, остановившийся в роще оливковых деревьев. Было далеко за полдень, когда Нефер подполз к ним поближе и взобрался на тамаринд, откуда мог подглядывать через колючий терновник, окружавший лагерь.

Шатер царицы Мерикары стоял в стороне от шатра Гесерет, но сестры сидели рядом под льняным навесом, защищенные от солнца, и вкушали от обильных яств, принесенных от костров их девушками-служанками.

Нефер был недостаточно близко, чтобы подслушать их беседу. Гесерет сидела лицом к нему, болтая и весело смеясь, и была еще красивее, чем помнил Нефер. Даже в этих обыденных обстоятельствах она тщательно наносила косметику, предназначенную для того, чтобы сделать ее похожей на статую Хатор в Мемфисе. Она украсилась набором великолепных драгоценностей, а ее густые темные волосы были недавно умащены маслом и завиты. Миша, высокая черная девушка-рабыня с превосходным задом, наклонилась через ее плечо, чтобы вновь наполнить золотую чашу царицы. Брызнувшая капля красного вина упала на платье Гесерет. Царица вскочила и ударила Мишу по голове тяжелым веером из серебра и перьев страуса. Девушка упала на колени и закрыла голову обеими руками, но между ее пальцами выступила кровь. Мерикара попыталась остановить старшую сестру, но Гесерет обрушила на голову Миши град ударов и била до тех пор, пока крепление веера не разломилось, затем швырнула обломок в Мерикару и бросилась прочь, выкрикивая через плечо угрозы и ругательства.

Мерикара подняла девушку-рабыню и увела в свой шатер. Нефер терпеливо ждал, скрытый в верхних ветвях тамаринда. Некоторое время спустя Миша вышла из шатра с перевязанной головой. Всхлипывая, она исчезла среди деревьев. Нефер не шевелился, пока Мерикара не появилась у входа в шатер.

Когда они говорили в последний раз, Нефер велел сестре быть настороже и ждать, когда он придет к ней. Теперь она внимательно осмотрелась, болтая со стражником у входа в шатер, и начала без определенной цели прохаживаться по краю лагеря. Было ясно, что она серьезно отнеслась к наставлениям Нефера и внимательно оглядывала окрестности в поисках своих спасителей. Она была единственным деятельным человеком: большинство остальных прятались от жары и солнца, и даже часовые не выказали к ней никакого интереса.

Нефер достал из мешочка маленькое полированное серебряное зеркальце, поймал солнце и послал луч света в лицо Мерикаре. Она тотчас остановилась, прикрыла рукой глаза и поглядела в его сторону. Он послал луч еще три раза – условный знак – и даже с такого расстояния увидел, что ее улыбка стала сияющей, как солнечный зайчик, пляшущий на ее красивом лице.

Мерикара лежала в качающемся и трясущемся паланкине на подушках и матраце из лебяжьего пуха. Миша свернулась у нее в ногах, будто спящий щенок, но Мерикара не спала и была настороже. Занавески в паланкине были раздвинуты, чтобы впускать прохладный ночной воздух, и царица слышала звуки войска на марше: стук копыт, скрип и грохот повозок, мычание тягловых волов, крики погонщиков и топот стражников рядом с паланкином.

Внезапно впереди поднялась суматоха, послышались свист и щелканье кнутов, стук колес по камням, журчание и плеск воды под копытами и колесами. Затем Мерикара услышала раздраженный голос сестры:

– Эй там! Что случилось?

– Великая, мы пересекаем небольшой поток. Мне придется попросить вас спуститься, на случай если паланкин опрокинется. Безопасность вашей божественной особы – наша главная забота.

Мерикара услышала, как Гесерет резко выражала свое недовольство этим неудобством, и использовала это время в своих интересах, чтобы прошептать Мише последние распоряжения. Затем они вышли из паланкина. Рабы с фонарями ждали Мерикару, чтобы повести к берегу реки, где уже стояла Гесерет.

– Они разбудили меня, – сказала она Мерикаре. – Я расскажу об этом чурбане-караванщике моему мужу, фараону Верхнего Египта.